|
Сорвался с ветки листик-крошка, Дождём приклеился к стеклу. Казалось: детская ладошка Под вечер тянется к теплу. Под вечер ветер, тонко плача, В окошко ветками хлестал. И ветра плач, и вой собачий Мне до утра кошмаром стал. Испуганно метались тени. И от бушующей Оби Ко мне ползла такая темень, Хоть топором её руби. |
|
В час душевной чёрной смуты Нервы, скрученные в жгут… Снег пошёл и всё распутал. Шёл, не зная, что не ждут, Не спеша, красиво, плавно. Неожиданный такой. И сейчас же стал он главным, Потому что нёс покой. |
|
Весь день метель. И снег колюч. И ветер жгучий. А мне бы солнца вместо туч Хотя бы лучик. «Я — солнце, — заявил сосед. — Души и тела Пожалуй, горячее нет» — Сказал он смело. «Живешь, как сыч или сова. Как паучиха. Ты просто черная вдова» - Сказал он тихо. И враз, на шаг он отступил На безопасный И больше слов не обронил. А взгляд-то страстный… Так и живем из года в год Любви не зная. Метель пройдет, и жизнь пройдет… А я не злая. |
|
Запомнила слепящий зной, И ветер, и песок взъерошенный. Письмо разорвано и брошено… И взгляд неповторимо злой. |
|
Мать моя, Устинова Тамара Макаровна родилась в Сибири на Устиновских хуторах. Все жители хуторов носили одинаковые фамилии. Стоит у пропасти старик На тропке талой. Раздался выстрел. В этот миг его не стало. Стрелявший, поведя плечом: «Восьмого сдюжил». Играло солнце кумачом В кровавых лужах. И меркло солнце восемь раз, И омут тиной Затягивался восемь раз. Восьмой — Устинов. В Устиновские хутора Хоть путь недальний, Жена его весь год ждала Ещё свиданий. Не верила, что жил не так И был расстрелян муж — КУЛАК. Над этим словом много дней Родня вздыхала. Решили: верного верней, С корыстью малой Прапрадед жил мой. Вышло так, Когда ослаб его кулак. «Попался б прежде этот гад, Что хуже татя. И хитроват, и вороват, А председатель. Когда из ульев мёд качал, Кричал всё: «Мало!» Видать нечистый привечал, Раз шестипалый. Разор и гибель в тот же час Пчелиным семьям. От них добрался и до нас, Крапивно семя. Мы деда не смогли сберечь. Он первый понял. Поднял кулак разбой пресечь. За это помер…» Сибирь — леса да небеса. И в ту годину Сам председатель в тех лесах Однажды сгинул. Искали. Только не найдёшь, Когда торчит из сердца нож. Никто не слышал как в ночи Там ветер плакал. Ещё склонили кедрачи Над мёртвым лапы. Бежали люди с хуторов, Жильё покинув. Ведь что ни двор из тех дворов, Был двор Устинов. Родня к родне. Да ладно так Все жили, как один кулак. А хутор много лет и дней В снегах Сибири. Давно его среди людей Похоронили. И если ночью звездопад Над ним закружит, Мне кажется, летят назад умерших души. |
|
Я верю в небесные силы Что дарят нам радости взлет. Я верю, что буду счастливой И знаю, что мне повезёт. Не деньги прошу я, не дачу… О, Боже, пошли же ты мне, Пошли поскорее удачу, А близким — удачу вдвойне. |