|
Из будки, стилизованной под бочку, Выносит бочки маленькие… Ап! Торгует квасом — оный одиночку Прельщает. Бочки дерево — под шкап. Старинный шкап я вспомню на мгновенье, Где книги спят, и пыль весьма нежна. Откуда же растёт стихотворенье? Растёт оно, в том не его вина. Реальность пишет сагу постоянно, Как сердце бьётся — остановка: смерть. Реальность же бессмертна, вряд ли странно Сие — и вновь идёшь, глядишь на твердь. А после на деревья и на клумбы. У саги будет новый поворот. И надобны Плутархи и Колумбы, Чтоб осознать, когда произойдёт. Он будет — поворот — весьма не скоро. Пока всё вписано в обычный лад. И темой переулка-коридора Домой ты возвращаешься, — назад. |
|
Ключи? А кто хранитель их? Путь будет сложным, очень сложным. Мечи, вверяемые ножнам… Чему себя ты вверишь, тих? Ключи высот как получить? В себя смотри, ища ответа. И лентой чёрного сюжета — что без ключей придётся жить. |
|
Опыт — знать, что можно, что нельзя, Знать свои возможности до точки. А зачем он — опыт — мне, друзья — Книги, мысли — кто у одиночки Может быть ещё в друзьях? Никто. Золото закат сулит зато. |
|
Воняет сильно краской в доме — Ремонт, узбеки тут и там. Уюта что-то важно кроме Жильцы различнейшие вам? Сбивали плитку — серым цветом Мерцает новая теперь. Стремянки в штукатурке… Летом Жара… Куда бы? только в дверь. Воняет сильно краской в доме, Ремонт столь медленно ползёт. О предстоящем в личном томе Любой в час даденный прочтёт. |
|
Куда всё это время Огромное девать? Ешь летнее варенье, Раз мягок твой диван. И день проходит всякий — Пустой и длинный то ж. А мир вообще двоякий — Ты жив, но ты умрёшь. |
|
Поэзия в современном Мире почти не важна. Экзотическим, малоценным Чем-то дана она. Без неё невозможно Дышать, полагает поэт, Живущий довольно тревожно — Вариантов, несчастный, нет. Поэзия существует, Пусть не читают её. Чистых сердец взыскует И ясных умов ещё. Её устранить из мира — И станет в сто раз тусклей. Немо разбитая лира Глядит на идущих людей. |
|
Джойс приглашает Кафку в Дублин, Чтоб показать свой мир — в ответ Франц Кафка, что душой разрублен Предложит Прагу, как сюжет. Джойс, Пруст и Кафка в старом-старом Сидят кафе и говорят. Пруст выглядит больным, усталым, Развеяться немного рад. Речь об абсурде, о различном Цветенье оного в мозгах. Ещё — о чём-то преотличном, Что промелькнуло в небесах… |
|
Моряка не выбьет из седла Ничего — ни горести, ни пьянство. Линия писательства светла. Многим нашпиговано пространство. Приключенья, золотой песок, Старые салуны, сочность жизни. Вместе с этим каждый одинок, И порою все бывают лживы. Но в романах и рассказах врать Если будешь — всё в проран сорвётся. Ибо ложь — наиглавнейший враг, Правда — псевдоним по сути солнца. |
|
Перебирая имена Убитых, проклятых, распятых — У света войско из богатых Поймёшь — но жизнь всего одна. |
|
Завитки и закорючки листьев По асфальту ломко прошуршат. Сколь у осени повадка лисья, Столь не рада оному душа. Ибо только август дан в начале, А — уже в деревьях желтизна. Ладно, обойдёмся без печали, Чётко помня — жизнь всего одна. |
|
Ряд аттракционов в парке. Шум, Брызги визга, смеха панорамы. -Ты, сынок, не отходи от мамы. А движенье застилает ум. Центрифуга вас вниз головой Вертит — вот скажите: вам не страшно? Колесо — высокое, как башня, Вам простор откроет шаровой. Вот американских горок шум, Вверх и вниз, и виражи витые. Сумма лиц, вокруг так много сумм — Пёстрые, изогнуты, цветные… |
|
Водяная тарелка фонтана Рвётся радужно, рвётся легко. Боль? Сие для воды очень странно. Пена белая, как молоко. Водяная тарелка надулась, И качается шар водяной. И глядишь, вспоминается юность — Та, что думал навечно с тобой. |
|
Когда реальности не рад, То концентрация поможет. Ты внутренний представишь сад, Он золотист, красив и сложен. И ты гуляешь по нему, Плоды насущные срывая, Чтоб из реальности во тьму Дорога не вела дурная. |
|
Сгустки молний из чьего Кулака бьют в эту данность? Чья сегодня там державность? Неизвестно ничего. Сгустки молний мощно бьют, Иероглифы на небе. За века никто там не был — Невозможен сей маршрут. |
|
Когда живёшь — ни Богу свечка, Ни чёрту кочерга… тогда Бессмысленны и быстротечны Твои потёмные года. Плащ Несса с ядовитой кровью Ты не получишь — не герой. И кротость не обресть коровью, Своей играя пустотой. Плащ Несса страшен… Но погибель Героя лучше, нежли тлеть. Легенда обращает в прибыль Его неистовую смерть. Кентавры мчались, мчали стрелы… Когда живёшь из пустоты — Да в новые её пределы — Тогда не понял жизни ты. |
|
Напротив дома, где прошло Частично детство, ты сидишь. Воспоминания светло Текут, и полнит скверик тишь. На велике вдоль стен качу, Ребёнка вижу я — себя. Я не заторможу — слечу, Сколь страху своему судья? Московские люблю дворы, Они запутаны весьма. Великолепные миры — Не важно: лето иль весна. Но я встаю и ухожу, Ото всего уходим мы. Пока реальностью дышу, Как можно — избегаю тьмы. |
|
Домов начинка интересна Мне чрезвычайно. Жизнь внутри. Внезапного обрыва песни Не чувствуют календари. Балконы, эркеры, ступени, Старинный громыхает лифт. Прошедшего слоятся тени, В пыли следы — как будто шрифт. Московского по нраву центра Дома — сейчас который век? Красивое столь многоценно! Спешит, забывши, человек. Вот Вавилон московский даден — Помпезна линия домов. Ах, жизнь обильем виноградин Отведать я всегда готов. Дома. Их лица. Их начинка. И плазма жизни столь густа! Хоронят человека чинно, И немо смотрит высота. |
|
Дом Гоголя. Музей мемориальный. Тенистый двор. И памятник грустит. Грустит от жизни нашей столь банальной, Набитой мелким шорохом обид. Вокруг Москва ликует Вавилоном, Движенье исступлённое её. Жива по современности законам, И дальше будет так — ещё, ещё. И элегичный Гоголь, дворик старый, Музей, где пара комнаток всего. Когда же человек другим предстанет, Духовности познавши торжество? |
|
Руки гречкой старческой покрыты, И дрожат, коль что-нибудь берёт. Дома залежи, пластины быта, Стянутого скобами забот. Старики код общности имеют — Он вшифрован, вероятно, в кровь. Чахнут, меркнут, живы чуть, болеют. Помнят ли, что есть вообще любовь? Бабки щёки, как брусочки мыла, И слезятся круглые глаза. Внучка с ней лопочет очень мило, А понять её почти нельзя. Жизнь как жизнь. Чем старики похожи? Только настоящее в цене. То, что буду стар — мороз по коже. Буду. Очевидно. И вполне… |
|
Влажный запах дубового леса, Орошённого светом дождя. Неприкаянность областью стресса Обошёл, ибо рад, как дитя. Неприкаянность неизбывна… Осень ласково гладит лес. А насколько, узнай, перспективно Наслоение листьев-чудес… Вырез каждого — из грациозных. Листья, чем беспокоите мозг? Лес оставишь — ты сам из поздних, Мерно зреющий жизнью, как мох. Лес оставишь. Навек неприкаян. Будет город с игрой скоростей. Из бетона строенья, из камня. И игра вечерних огней… |
|
Это памятник Бродскому? Какой-то плоский, Продолговатый, и задрана голова. Оригинально трактован Бродский — Будто в небе высматривает слова. Оригинальный памятник — вместе Нелепый… Посольство американское… Плывёт жара. Может Бродский ищет в небе известий? Всем нам их там искать пора… |
|
Ночь светлая, как накрошили мел, Иль известь развели… Бликует лето. Я впитываю ночь, хоть постарел, И даже ночью мне хватает света… |
|
Дом розоват, в пять этажей, Три метра потолки в квартирах. Дом с запахами пыли, щей, Знавал успешливых и сирых. Я жил в нём первых десять лет. Во дворике сижу, гляжу я На окна детства — детства нет. А я живу. Я существую. И вижу новые дома — Тесненье крыш и их изломы. Судьба, знакомая весьма Из древнего выходит дома… |
|
Лаборатория людская… Для театра чудо-мастерская. И плазмой жив эксперимент — Людской, живой, текучей плазмой — Пестреющей, многообразной. И пьесы — взмывы ярких лент. Лаборатория чревата, Коль смерть во все века богата. Богата смерть… Однако есть Чрез творчество преодоленье. А творчество — как осветленье Всего, что лицезрим окрест. |
|
Шар мяча упруг — рванулся со Стадиона, пересёк проулок. И — грузовику под колесо. А в прыжках своих был гулок, гулок. Показалось — странное кино. И проулок поутру пустынен. Впечатлений летнее вино. Мир — он впечатленьями обилен. |
|
За годы исходил ВДНХ Однако не приелись панорамы. Плюс — впечатленья снова для стиха Грядущего находишь… Хоть и ямы В асфальте неприятны… Ну и что? Помпезные ветшают павильоны. Деревья не меняются зато — Они подолговечней, чем колонны. Резервуар фонтана ныне пуст. Стоишь, глядишь, былое вспоминаешь. И день, как все, действительностью густ — Ты отрешённым иногда бываешь. Большой объём пространства обойдя, К часовне белой двигаешься мерно. Жара течёт, хотелось бы дождя. Лепная синь и облаков маневры. А у часовни яблоневый сад, И памятник Мичурину громоздкий. А вспоминаешь нечто невпопад, Коль много разностей в копилке мозга. |
|
— Ты не знаешь? Я тебе объясню! — И улыбка лёгкая и приятна весьма. Жизнь — тотальная школа. А в жанре ню Художники не работают — ушло в закрома. Вера в Бога заменена На знанье Бога. Социум стал богат. Равномерно распределение благ. Ордена Отменили. Врачуется, кто виноват. Для роста всё нужное есть У всякого. Обрядоверье ушло. Церковь повсюду, и весть Сущностью самой всех взяла под крыло. Котёнком в футбол играет — зла — пацанва. Банкир жиреет, собой гордясь. Это реальность, и сквозь неё трава Мечтаний едва ль прорастёт, Даже со светом имея связь. |
|
Он в город выходил, как в радость, И настроеньем ликовал. Неважно, сколько жить осталось, Он шёл, и городом дышал. Рассматривал дома, Подолгу Сидел, бывало, во дворах. И укреплял свою дорогу, Ища ответов в небесах. |
|
И гладиаторы, и цирк — Всё это низкого пошиба. Толпа и чувствует паршиво, Эмоции — животный фырк. Философу насколько власть К лицу? И Марк Аврелий пишет. Он знает чётко, чем он дышит, Коль правда есть — нельзя пропасть. Природа изменяет нас. За деревцем — лошадка будет. Сам человек, как смесь в сосуде, А нижний смеси тяжек пласт. Марк равнодушием высок К набору чувств — но оголтелых. От мыслей из особо зрелых Седеет тот и тот висок. И не проглотят времена Того, кто мыслил благородно. Дорог есть сколько вам угодно, Да только истина одна. |
|
Пегая беременная кошка Переходит пыльный двор. Дома. Жизни пестрота, её окрошка. Кошка, некрасивая весьма. Лето. Одурь. И жара густая. Стадион игрой гудит, горяч. Кошка. Пыль. Не очень понимая Сути жизни, ты глядишь на мяч. |
|
Мешанина водки с пивом Не позволит быть красивым! |
|
Много ли понял в жизни? Скорее нет, нежели да. Спокойна кладбищенская среда. Ты бродишь один, вглядываясь в лица тех, Кому более не важны комфорт, достаток, успех. И возможно нечто сверхважное открылось им там. Смотришь на фотографии. А потом обращаешь взор к небесам. |
|
Всё помня — и калужские дворы, Которыми бродил когда-то пьяным, Себя сколь ощущаешь окаянным. Не веря в принцип жизненной игры? Жизнь столь всерьёз. По кладбищу идёшь, И на тебя как будто смотрят лица. И небо летом продолжает литься, А правды только от него и ждёшь. |
|
Ёжик на даче живёт, Фыркает так забавно, Молоко из блюдечка пьёт Славно. И без него будто нет Полноты бытия. …вечером тает свет, Тает, как жизнь моя… |
|
Сидят, о чём-то говорят. В песочнице играют дети. А в душах мам и рай, и ад, Как вообще у всех на свете. Что дети вырастут — понят- но, много непонятно в мире. И в душах всех и рай, и ад, И это — дважды два четыре… |
|
Бывают дни хорошие, Бывают дни плохие. Стояли столь погожие — Янтарно-золотые. Потом пошли дождливые, Всё сыро, неприятно. А что там в перспективе, а? Цветные листьев пятна. |