|
Репродукция Мантеньи или Гольбейна — где тело, как пейзаж. Мы привыкли к искажённой были, К мёртвой яви и пейзаж сей — наш. Как Христа мы снова распинаем, И не Казандзакиса роман Истовые суетой — читаем. Мёртв Христос — и это наш изъян. Жив Христос — и небеса над нами Суммою сияний — жив Христос — Утверждают. Ласковы с грехами, Не стяжаем мы духовных роз. Воды Иорданские блистают Жаркою и золотой парчой, И крещеньем света обнимают Сына Человеческого — стой! Сына Человеческого данный К обоженью путь не повторим! В нашей современности обманной — Был бы так нелеп. Иди же им! Голубь в небе нежно золотится. Божий сын на проповедь идёт. Чёрные кругом, тупые лица, Бледных дел пустой круговорот. Как ему, рождённому в пещере Царскую стяжать, густую власть? Ехали волхвы, в событье веря. Ада зря алкала жертвы пасть. Ехали по синему — и круглый — Снегу на верблюдах и ослах. Пастухи шли — ночь цвела абсурдной, Непонятной радостью в сердцах. …в офисе закручена афера, Руки потирает толстый босс. Есть же, есть и преступлений мера. В сердце ли у всех рождён Христос? Майстер Экхарт утверждал: Родиться В Вифлееме мог и тыщу раз — Коли в сердце вашем не случится То рожденье — ни о чём рассказ. Вот в Египет бегство ключевое, Ибо ангел возвещал его. Что же дальше? Сердце беспокоя Думаешь? Событий вещество Тщишься ощутить — иль на Востоке Мудрость света постигал Христос? Но о том евангельские строки Умолчат. Однако, есть вопрос. Вот огонь чудесного улова — Ребе приобрёл учеников. Искушения в пустыне слово Света отменило. Много слов Знаем мы, считая, что в союзе Оные с извечным Словом Слов. Честолюбье кто теперь обузе Уподобит? Мало кто готов. …войны пёрли яро на реальность, Войны, где за веру лили кровь. Стрелы, копья, будто жизнь — банальность, И искажена окрест любовь. В Иерусалим Христос входящий, Вот от алчных очищает храм. Вечери звучанье — настоящей, Не узнать такую людям, нам. Кем Аримафейский был Иосиф, Кровь Христа собравший в чашу чаш? Бытия долг действием исполнив В горький, запредельно сложный час. Ты велик, Христос — я знаю, знаю, Я — писатель — черезмерно мал. И — не за тебя, увы, страдаю, Суммою дурных ужален жал. Ты велик — к тебе я припадаю, Животворно слово! Оживи Душу, коль её не постигаю — Коль она в грехах, почти в крови? Сад, огнями полный, и пылают Факелы в руках солдат, и вот Взят Христос, и страсти прободают Люд — его полно, чего-то ждёт. Суд Пилата — суд не суд по сути. А легионеров бы послал Под зилотов их одев…Но путь сей Невозможен, пусть Пилат алкал Нищего освободить такого. Но Закон высот не изменить. Ежели Христос пришёл от слова, То по слову и событьям быть. Бичевали, ярые, глумились, И венец терновый соплели. И в багровом облаке резвились Гнева — плотяных забот кули. Шёл Христос, он шёл, крестом сгибаем, В капсулы в песке творилась кровь. Кровь святая… Хохот, острых баек Рвань, и любопытство — где ж любовь? Шаровой её объём над нами. Нищим кто сегодня подаёт? Кто греха боится? Что ж — не пламя: Грех приятен, он едва ль сожжёт. Шаровой объём любви над нами. Лабиринтом мук идёт Христос. Что вражду мы подняли на знамя Неуменья нашего вопрос — Неуменья подлинное видеть, Сущность отделить от мишуры. Поклоняйся! Вот тебе рок-идол! Радуйся — жизнь это род игры. Церкви христианские не могут Трещины любовью исцелить. Нам своё важнее, утром — йогурт, И вообще мы любим сладко жить. Мы святее! Ко Христу мы ближе! Межцерковный диалог нейдёт. Ничего не видим выше крыши. Не сужу я — размышляю. Вот. Вот Христос идёт, крестом сгибаем. Вот распят. Воскрес. Лучится свет. Мы растём — и мерно созидаем Жизни сад. И вариантов нет. |