|
Сей змей, владеющий гипнозом, Глядит в души твоей глаза. Сбоит и тормозит стезя С неутешительным прогнозом. Со счёта сбился, сколько взял На грудь… Тут на живот вернее. И жизнь как будто потерял В запое, все забыв идеи. Стакан — капкан, и как бежать С неповреждённою душою? Но выбираешься опять, И небо вновь над головою. |
|
Стоит с цветами у подъезда, Цветы он держит, как штандарт. Подъезд за дверью — будто бездна, Не вызовет при том азарт. Проходишь мимо: всё известно: Улыбка, поцелуй, кафе. Жизнь — слишком маленькая бездна, Неважно — трезвый, подшофе… |
|
Не многовато ли народу Мальтузианству вопреки? Дай мизантропии свободу, И сам загнёшься от тоски… |
|
Архитектор Габсбургов державы, И высокой власти ювелир. Он в плену истории и славы, Видит ли с высот посмертных мир? По жене тоска была смертельной — Лошадь, норовиста, понесла. На монете — чрезвычайно ценной - Молода всегда жена, светла. Императора дела серьёзны — За бургундское наследство вёл Войны, за бретонское, был грозный. Справедливый. Властен и тяжёл. Австрию объединял всемерно, Радуга имперских округов. Ракурсы правленья, несомненно, Требуют довольно жёстких слов. Воевал с Италией, упорен… Смерть пришла, она ко всем придёт. Сердце в Брюгге — был бы тем доволен — Близь жены сердечный спрятан плод. |
Мусор в свете фонаря вечернего Сфинксом выглядит — бывает так — Даже, верно, низкое, ущербное, Прячет знак. И глядишь сейчас заворожённо, Пробуя реальность на зубок. Одинокий,- Ныне, безусловно, Хоть и ночь, совсем не одинок. |
|
Надобно, сколь можно, проще жить, Ни о чём не следует тужить: Этот вывод — из разряда вех — Сделал битый жизнью человек. |
|
Для неё была привычна вечность Тихого прозрачного стиха, И служенью истовому верность, Ибо слово — ярче маяка. Поперечницей себя назвавши, Совесть ощущала, как струну. Ибо многие поступки наши Отрицают свет, любовь, весну. Вечность растворилась, принимая Дочь свою так ласково-легко. А всегда довольно было мало Тех, кто смог не потерять лицо… |
|
Ветхозаветный Вифлеем, Сей дом Давида, полный силы. Какие будут перспективы Известно далеко не всем… Дом-град, дом глинобитных стен, И плоских крыш — почти ступени… Волхвы идут… А им совсем Не до грядущих поколений. Новозаветный Вифлеем… Пещера тайного мерцанья. И силовое поле тем От самой бездны мирозданья. |
|
Жизнь — очень маленькая бездна, Нам кажется она большой. Большой её считаешь, - бедный, Нелепый, сам - с душой больной. Март начинает панораму Весны, торя апрелю путь. Но мне не позабыть про рану Души - какая оной суть. И всё равно — земное мелко, Нельзя его перерасти. От самого себя столь мерзко, Сколь искривил свои пути. |
|
Как от жизни наслажденье — Я не знаю — получать. Мучат вечные сомненья, Смерть гнетёт меня опять. То ли жизнь — подобье тени, То ли сам я не такой. А — бессчётные ступени Вижу лестниц над землёй. |
|
Нет справедливости… и что? Не жить? Шифрации мне модуль Откроется во сне зато — Тенденции времён и моды В небытие уйдут, и ты В небесных знаках осознаешь Просторы ясной высоты, В каких себя порой теряешь. А справедливость, как подзол, Чтоб дальше новый мир взошёл. |
|
У серой мартовской реки Сидят нахохленные утки. Тут селезни, как огоньки. Дождь лёгкий. Струи больно юрки. Вода речная столь мутна, Что уткам не охота в воду. А марта велика ль вина, Коль гнусную завёл погоду? Порывы ветра воздух рвут, И ёжатся, примстилось, утки. А мне дойти до дома труд, Нюансы какового жутки. |
|
Облако округло и пушисто. Мир дан суммой самых разных форм. Постигаешь данное не быстро, Тут для глаза вечно будет корм. Геометрия холмов красива: Линия — живой зигзаг. Смотри. Пласт небесный — будто перспектива. Линии ликующей зари… Параллелепипеды огромны Зданий — тут гигантам поиграть. Жизнь игрой представлена условно, Ты подумал под вороний грай. Сколь мир геометрией представишь? Вряд ли. Форма — внешнее звено. Любишь — только внутреннее славишь, Чтобы к небу выросло оно. |
|
Молящиеся за врагов Сегодня редки, очень редки. Как будто и у облаков Вдруг злобы отрастают ветки. Как будто дни воспалены Гордыней, нарывают ныне. И… чьи ж молитвы включены В небесные пласты пустыни? И нищетою суеты Мы сильно сделались богаты. Столь души смрадны и пусты, Сколь надо было бы — крылаты. |
|
И Лазарь смотрит в бездну света, Где злато воздуха насквозь Прошито лёгкой лентой лета. И прошлого яснее гроздь. Вот вышел из пещеры Лазарь, И улыбается Иисус. А жизни пласт нам вечно лаком На вкус. |
|
Наше время содержанье слов, Будто чёрный ветер, выдувает — Сумма оболочек, будто снов Рваных, все сознанья наполняет. Вроде бы знакомые слова — Но безжизненные и пустые. И друг друга мы поймём едва — Псевдослов рабы полуживые. |