ИЗ ДРЕВНЕВЬЕТНАМСКОЙ ПОЭЗИИ

ЛИ ТХАЙ ТОНГ

ПРОСЛАВЛЯЮ ВИНИТАРУЧИ

Южное царство не даром вы посетили,
Славе вашей каждый дивился дом.
Сумму будд открыли вы нашим душам,
В источнике души соединили при том.
Луна белопенная нас озаряет — Ланки.
Премудрость Праджны благоухает цветком.
Встреча будет ли скоро? Скоро ли мы вдвоём
О потаённом беседу вновь поведём?

ВИЕН ТИЕУ

* * *
Плоть, как дом, что рухнуть готов,
Грудой остаться камней.
В жизни страданья везде —
Всё скоротечно в ней.
В духовном поле — сущностей нет,
Стоит усвоить сие.
Узнаешь, как чередуется явь
С массою ложных дней.

МАН ЗИАК

* * *
Проходят вёсны, уносят сотни цветов,
Сотни новых распускаются новой весной.
Мирские деянья перед глазами текут.
Следы былого ложатся мудрою сединой.
Не говори: Безвозвратно ушла весна.
Ветки, листвою покрытые вновь предо мной.

ЧАН ТХАНЬ ТОНГ

* * *
Петлистые тени легли на цветном
Крыльце дворцовом моём.
Лотосом ветер дышит легко —
Веет в старый оконный проём.
Дождь омыл деревья в саду,
Зелен шатёр листвы.
Перед закатом песни цикад
Услышим и я и вы.

ИЗ МИКЕЛАНДЖЕЛО БУОНАРОТТИ

1

Тут из сакральной чаши сделан шлем,
Тут кровь Христа ковшами продаётся,
Тут крест загажен — зарыдает солнце,
Тут Бог как будто для прелатов нем.

Иисусу тут никто не рад совсем —
Распнут опять, когда вернётся,
И кожу снимут — властный посмеётся:
Для торга подойдёт она затем.

И скульптор отвыкает от работ —
Медузы точно взор ему скуёт —
Взгляд старика — одет он в пурпур — руки.
Но должен быть на небе высший суд.
И нам — несчастным чадам — воздадут
За эту жизнь, за эти муки…

2

Нет глыбы белой, чтобы не сокрыла
В себе скульптуры. И творец
Создаст непревзойдённый образец,
Ему открыта камня мощь и сила.

Громадна глыба. И в себе таила
Мечты и счастье, радости сердец.
И я, сжимая истово резец,
Открою, что века она хранила..

И ни любовь, ни мой удел,
Ни нрав мой, ни проекты разных тел,
Сокрытые в той белизне виною
Моих мучений — их исток далёк.
Блаженство не творю я, одинок.
Труд изводил, и смерть передо мною.

3

Меня пленил не смертный образ, нет —
Мир, неизвестный мне, невозмутимый.
В душе я ощущаю лик незримый —
Духовный от него исходит свет.

Душа богоподобна, ей не мил
Мир внешний, полный красотою мнимой.
Земную грань мой глаз неутомимый
Преодолел, и суммы форм открыл.

В живущем не насытит, знаю, глада
Ни пенная, ни тленная услада.
Всё смертно, что зовёт нас и манит.
Для сердца ядовито сладострастье.
Лишь устремленье к небу единит
Готовых к свету целостного счастья.

ИЗ НОСТРАДАМУСА

1

Ночью один в кабинете сижу я —
В свете масляной лампы вижу картину живую,
На медную опираюсь подставку,
В каждой картине — будущего читаю главку.

2

Много ветвей. Лишь одной стать жезлом.
В сегодняшнем зарождающееся потом.
Голос дрожит над рукавами рек.
Взглядом упирается в будущее человек.

3

Носилки вихря перевернутся,
Станут друг против друга укутанные плащом.
Республика разорвётся, притом
Разделяться люди, передерутся.

4

Над вселенной утвердится один монарх.
Он будет мудр, как всеведающий монах.
Путь утратит рыбачий чёлн,
Захлебнувшись обилием волн.

5

Будет змей впущен в железную клетку.
Свет протянет последнюю ветку
Людям, суля избавление от
Ложных пут, суеты, нелепых забот…

ИЗ АНГЕЛУСА СИЛЕЗИУСА

1

Сон праведника крепок, что печать,
А грешник, всё молясь, другим мешает спать.

2

Столь странен человек — в нём верх и низ,
В нём Бог и дьявол тесно соплелись.

3

И как мне жить, приют когда во мне
Всё обрело — жизнь, смерть — понятно не вполне.

4

Пустые жалобы на то, что пал Адам!
Не сделай он того — ты грешный пал бы сам.

5

О бедности своей не зря богач твердит —
Богатство — тяжелей стократ могильных плит.

6

И чьих я рук творенье не понять,
Когда во мне и жизнь, и смерть, и благодать.

7

От неба царства Божьего не требуй,
Коль бедняку жалеешь корки хлебной.

ИЗ ЛИДИИ КОЙДУЛЫ

* * *
Что? Вновь о родине слово?
Слова важнее нет.
Нет напева иного
Для меня столько лет.

Родина вдохновляет—
Край родной вечно нов.
Имя Эсти слетает
С облаков и цветов.

* * *
Раз не изведал в тишине
В груди своей любви —
Ты — что слепец о ясном дне —
О ней не говори.

Когда узнаешь чувство вдруг —
Прозреньем полон ты.
Изменится весь мир вокруг —
Роса, трава, цветы.

Преображается земля,
Когда любовь цветёт.

Сумей дождаться! И заря
И для тебя взойдёт.

* * *
Скромно Эсти дорогая
Пред тобою я стою.
Родине стихи вручаю3-
Песню тихую свою.

Птица Эсти запевает
В лёгких сумерках…И вот
Эти песни воплощает
В стих поэт, и тем живёт.

Пусть же встретят благосклонно
Речь негромкую мою.
Словно пенье птички, словно
Песня, данная ручью.

Птичка Эсти взвейся, взвейся —
Легкокрылый соловей.
Сердце песнею пролейся —
Ближе стань сердцам людей.

ИЗ СНОРРИ ХЬЯРТАРСОНА

НА ПУСТОШИ

Чёрные камни
За вьющейся тропкой.
Тени темнеют,
Ложатся на траву.
Полный покой.
Лишь родничок
Серебрится легко —
В чахлых кустах
Он поёт, как сверчок.

Пёстрые краски осени
Пустошь одели.
Сумерек нежно оттенки
Играют у рослой ели.
Что же сжигает в костре чародей?
Дым поднимается
Словно клин лебедей.

Мудрый покой
Я собой не нарушу.
Ночь глубока —
Пусть вливается в душу.
Лёгок в шуршании вереск,
Нежно движенье воды.
Тема печали
И тема мечты.

ИЗ ДЕСАНКИ МАКСИМОВИЧ

СЛОВА И ПОЭТ

Поэт не владеет словом — им владеет оно,
Ибо слово — и жизнь его, и судьбина,
И крылатая мира первопричина,
Что страхует порой от падений на дно.

Поэт не владеет словом — им владеет оно,
Пусть хоть каждое слово для него вроде сына,
Но за каждым словом зияет пучина,
В сердце звёздное льётся вино.

Поэт не ищет слОва — слово ищет его,
Слово всегда на страже — а больше нет никого.
Но рождение песни рождает тревожность.

Больше поэта знают слова,
Дни облекая в убор волшебства,
Восхищенье суля, отменив безнадёжность.

ДРЕВНИЕ СЛОВА

Слова желанные мне человек сказал,
В них тайны предков — нам теперь чужие,
Они, как валуны в речной стихии,
Дошли до нас, презрев земной финал.

Слова из кремня — им бы мир внимал,
Так говорили дети и святые,
Их в дар оставили нам предки дорогие,
И этот дар торжественный не мал.

Слова, рождённые в тот день святой,
Когда и мысль сама была благой, —
Мне много ближе тех, какие ныне слышу

Вокруг себя во всякий день и час.
Покуда голос сердца не погас,
Душа далёких слов в душе находит нишу.

В ЗАЩИТУ ОДНОГО ХАРАКТЕРА

Не думайте, когда не слышит — глух;
Раз не такой, как вы, не значит — туп.
Коль усмехнулся, не скажите — глуп.
Когда серьёзен, не судите — сух.

Не притворяйтесь, что его здесь нет,
Когда вы говорите всем: привет.
Ведь у него совсем особый слух
И для него всего важнее — дух.

Не распинайтесь много перед ним —
Он остаётся вечно нелюдим.
Всё видит тот, кто сумрачно молчит.

От жизни сокровенной он устал
И не откроет лишний раз уста,
А болтовня ему внушает стыд.

НАДМЕННОСТЬ

Навстречу мне идёт герой надменный,
Весь в облаке холодного покоя.
На это глянет… после на другое…
На чём бы взгляд остановить манерный?

Собой доволен — это несомненно,
Быть может, видит время золотое?
Богат небось — вот всё, чего он стоит:
Считает, верно, славу неизменной.

Внезапно — будто свет встаёт из мрака —
Бродяга на углу, ободран, как собака…
Монету кинув, с ним заговорит.

Не сердце ли в нём робко шевельнётся?
Нет, милостыню дав, он посмеётся
И снова в путь, храня надменный вид.

ДЕСЯТЬ БОЖЬИХ ЗАПОВЕДЕЙ

Не смейте меня призывать —
Ни криком с холма,
Где волки воют,
Ни звоном церковным,
Ни поминальной запиской…
Не смейте меня беспокоить
В моём покое великом.

Не смейте меня спрашивать
Ни о бескрайних
Новых мирах,
Ни о том, какой звезды очередь —
Обратиться в прах.

Не смейте пытать,
Кто мне ближе —
Ангелы, люди, звери
Или другие твари живущие, —
Не смейте молить,
Чтобы открыл вам двери
Миров, принимающих души.

Не смейте имя моё трепать своими устами.
Не смейте пытать, где исток
Солнца, луны, зари.
Не стремитесь узнать, что было
До сотворения мира,
Взывая: мне отвори.

Что я скажу — не вам отрицать.
Не смейте спрашивать,
Перворождённый ли я
И почему вам являюсь всё реже.
Не смейте расспрашивать,
В какое созвездье я вступаю сейчас.

ВОРОН КАРКНУЛ

«…Ворон каркнул…»
Эдгар Аллан По

Ворон каркнул — никогда!
И сычи за ним — о, да!
Повторило пепелище,
И заросшее кладбище,
И осенняя вода
Миллион раз повторила
Шумом ливня: никогда.
Как весна ни отрицала
Зиму гнёздами дроздов,
Смолкли песенки сверчков…
Сыч опять кричит устало,
Глухо ухнула сова,
Глухо сердце простонало,
Тихо сердце прошептало
Еле слышные слова:
Тише, тише — никогда!

Переводы Александра Балтина

© Александр Балтин, перевод, 2013

на главную страницу