Max Wolf Tornado

КОЛЬЦО

Обручальное кольцо резало ему палец, всячески давило и мешало...


...Мешало забыться во сне. Еще больше его раздражало такое близкое ощущение рядом жены, давно спящей и омерзительно тёплой. В его тепле она давно уже не нуждалась; который год её грело одеяло, а может, и не только оно. Ему уже так хотелось отречься от всего этого — жены, порядком поднадоевшей или так до конца им и не узнанной, забот — вчерашних и завтрашних — и этого кольца. Андрей Васильевич снял его с безымянного пальца правой руки и надел в темноте на тот же палец руки левой. «Вот так сам себя и разженил», — подумалось ему. Жена заворочалась под боком и напомнила о своём существовании. «Кто ты?» — в который раз задался вопросом Андрей. «Кто ты? Тебя я не знаю». И, наконец, заснул.

Снилась ему Катька. Такая молодая и смехотливая. Такая родная и нужная, такая любимая. Она томно щурила глаза на солнце и смеялась чему-то — очень звонко, чуть закинув голову назад. Андрей Васильевич смотрел на неё и на душе было так же звонко. Хотелось жить и смеяться вместе с Катюшкой. Чуть запрокинув голову, она подбирала горсточки песка и ссыпала их через пальцы, длинные и тонкие, оттого какие-то непонятно трогательные. И песок сыпался сквозь её пальцы полупрозрачными золотыми струями.

Вдруг она сорвалась с места и побежала, легко и красиво. Волосы медленно развивались за худенькими, загорелыми плечами, повторяя движения песка, что был в её ладонях несколько секунд назад. Она остановилась и начала танцевать под слышимую только ей музыку. Двигалась Катя немного угловато, но задорно и по-детски непринуждённо. Повернувшись лицом к Андрею, она раскинула руки, зовя его к себе. Он заворожёно посмотрел на неё, медленно подошёл и притянул к себе. Андрей Васильевич придерживал её за тонкую талию, и девушка, чуть откинувшись, висела на его руке, покачиваясь из стороны в сторону. Они смотрели друг другу в глаза и видели в их отражении самих себя — счастливых, влюблённых и от того немного сумасшедших.


...А на улице шёл снег. С тихим раздражающим упорством напоминая Андрею, что там так же холодно, как и в душе. Он знал, что дома его ждет показательная жена-отличница с на славу сваренным обедом и желанием угодить. А ему так не хотелось её кулинарных шедевров! Его тянуло на полусваренные и прилипшие друг к другу пельмени, неумело приготовленные Катюшей. Ему хотелось немного похмурившись, подшутить над этим её неумением готовить. А ведь вкуснее тех пельменей он ничего никогда и не ел.

«Господи, что же это?!», — прокричало внутри Андрея. Снег всё падал и падал. Только сугробы не росли: снег таял на асфальте, не оставляя после себя никакого следа.

«Вот так же и я — все живу, живу...» — в который раз мелькнуло у Андрея Васильевича в голове. Он прислонился лбом к холодному окну своего кабинета и слушал шуршание снега, бессмысленно смотря вдаль. В его сердце давно жила тоска.

Зазвонил телефон. Это была жена — беспокоилась, наверно. Секретарша на спичечно-тоненьких ногах умелым натренированным голосом прощебетала той в трубку, что Андрей Васильевич задерживается на экстренном заседании и подойти сейчас никак не может. Потом подхватила свою сумочку и на своих ножках завиляла походкой манекенщицы к лифту. Всё это Андрей Васильевич чувствовал спиной, через дверь кабинета.

Где-то пробило половину чего-то... Катькины часы тоже били и даже напугали его в первый раз. Но то были радостные громкие отсчеты его начинающейся заново жизни. Так же ликовало и его сердце, отбивая в такт часам. Они лежали с Катериной на широком синем диване, голые и удовольственно-изнеможденные друг другом...

Надо было ехать домой. Андрей Васильевич покосился на своё обручальное кольцо и вышел из кабинета.

В стеклах его машины отражались огни витрин и вывесок, рекламных щитов и уличных фонарей. Они то проносились мимо со скоростью, выбранной водителем, то замирали и, свесившись, глядели многочисленными немигающими глазами на Андрея. Такими же поддельными огнями подсвечивались глаза его жены, каждый вечер встречающей Андрея Васильевича у порога. А ему так хотелось всмотреться сейчас в Катюшины глаза — сжать её голову ладонями у висков и смотреть в два зелёных омута; упасть на самое дно этих тёплых, с поволокой неизвестности, глазищ, и найти там самого себя!.. Катя бы медленно потянулась к нему, чуть склонив голову на бок, нежно и будто осторожно поцеловала бы. Её рука перебирала бы его чуть кудрявые волосы на затылке, тоже нежно и осторожно. Кончики их носов встретились бы и немного потерлись друг о друга. Катя улыбалась бы лишь глазами, а Андрей всё всматривался бы и всматривался в них...


...Тишину его мыслей прервал голос жены: она звала обедать. Андрей Васильевич уронил голову на руки и беззвучно заплакал.


© Max Wolf Tornado, 2007

на главную страницу