На пороге стоят последние дни осени. Больше не будет ни листопада, ни огромных чистых луж, ни охлаждающего ветерка. Я уже не буду смотреть на парк, покрытый ковром ярких кленовых и дубовых листьев, не буду перепрыгивать лужицы, когда по утрам тороплюсь в гараж за машиной, и больше не буду пугать доверчивых голубей, сидящих на перилах подвала моего дома, возвращаясь вечером домой.
А что же будет? Будут голые деревья, снег, едва прикрывающий сырую землю, подмороженные лужи и угрюмые, нахохлившиеся птицы. Больше не будет идти дождик, так сладко напоминающий мне о тебе. Останется только колючий снег, бесшумно падающий, похожий на запуганного зверя, который боится что-то разбить или кого-то потревожить.
Что ж пора прощаться с осенью. Может, устроим ей праздник? Нет, мы не будем накрывать праздничный стол, говорить красивые, но глупые тосты, и не будем разбивать фужеры на счастье. Мы просто пройдемся по аллее парка в Кузьминках, еще не задетой зимой. Последний раз гордо взглянем в лицо ветру, подбросим ногой кучку опавших листьев и прислушаемся к шороху падающего листа, медленно и осторожно отделяющегося от ветки. Но мы ведь не будем печалиться, правда? Мы же просто отмечаем праздник. Скоро наступит зима, потом придет лето, а потом будут лужи, яркие букеты, звонкие дожди и весёлые ветры. Ведь ты же хочешь этого Таня?
— Ну и покажи мне своего будущего мужа. — Я сказал это, просто, чтобы занять неловкую паузу, которая повисла в нашем разговоре.
Таня приподнялась над диваном, дотянулась рукой до древнего, почти антикварного серванта и вытащила фотографию, которая занимала почетное место между стеклами.
Я принялся нарочито серьезно ее рассматривать, морща лоб и изредка подглядывая из под бровей за Таней.
— Дохлый какой-то. — Я всё ещё следил за её реакцией. — Ты же говорила, что любишь больших мужчин.
— Сам ты дохлый. — Резанула Таня. — Я где-то читала, что у каждой женщины в подсознании живет образ ее отца, как идеального партнера.
— Но твой отец, он совсем не похож на этого, — сказал я, возвращая Тане фотографию.
— Ты видел моего отца? — Удивлённо вскинула брови Таня. О эти брови. Мои обожаемые Танины брови…
— Нет, конечно, не видел. — Таня недоверчиво посмотрела мне в глаза, но ничего не сказала. Странно, обычно она не сдерживается в подобных случаях. Возможно, она просто поняла, что не нужно больше расспрашивать. Видел ли я её отца… Хм, ещё бы. И он меня тоже, но это было в той, прошлой жизни, а сейчас… всё по другому, нет званий и должностей, а есть только эта комната, я и Таня, которая сидела рядом на диване, слегка сгорбив спину по детски обхватив колени руками.
— На самом деле, про образы родителей много писал Фрейд, — брякнул я.
— Ой, какие мы умные, какие начитанные. Ничего, что я здесь голая?
— Ничего, ничего. Я много голых женщин в жизни видел.
Таня немедленно вскочила, дабы красиво удалиться. Но, ввиду того, что она лежала у стенки, то скакать ей предстояло через весь диван и через меня, а потому, я без труда поймал её за ногу, отчего она шмякнулась на мою грудь, чуть не проехавшись носом по ковру. Красивый уход оскорбленной дивы серьезно смазался.
Я затащил её на диван и сделал вид, что придушу подушкой. Она куснула меня за палец, вырвалась, но была вновь поймана за ногу при попытке пересечь лежащее на пути тело. Под руку ей попался ушастый плюшевый заяц, подаренный её дочери на день рождения. Зайцем она и треснула меня по лбу.
— А ты, между прочим, его видел. И не надо делать вид, что не узнаешь, не прокатит.
— Быть того не может, — наиграно удивился я.
— Помнишь, когда вы с Лизой пришли в первый раз? Помнишь, парня, который выходил из подъезда, когда я вышла вас встречать? Так вот, это был он. Ты ещё начал читать всем окружающим лекцию по астрономии в свойственной тебе трибунной манере.
— Не помню. Не помню, что б кто-то выходил с тобой из подъезда. А уж разговаривать с тобой о звездах, по-моему, никому не придет в голову.
Еще удар зайцем.
— А что ты будешь делать, если он сейчас придет? — вопросительно улыбнулась Таня.
— Я не гордый, я и с балкона спрыгну.
— Нет, это может сделать кто угодно только не ты, — снова улыбнулась Таня.
— Ах, так. Хорошо. Я не шевельнусь, даже трусы не одену. Проходи, скажу, брателло, давай знакомиться. Общая тема для разговора у нас уже есть.
Таня осеклась и как то грустно посмотрела мимо меня.
Проблема состояла в том, что я считался официальным другом её школьной подружки Лизы. Понятно, что, как говорится, ими не одна была бутылка выпита вместе и не одна ночь потрачена на беседы о том, какие мужики сволочи и какая женская дружба сильная вещь. Конечно, они знали друг про друга много чего такого о чём даже не догадывались их родители. И за время дружбы они ни разу не поругались. Осложнялась же проблема тем, что Таня собралась замуж. В районном московской загсе лежало заявление, из которого следовало, что некий молодой человек, и Таня, желают сочетаться законным браком. Но этим молодым человеком был совсем не я, а вот этот тип с фотографии. А ещё ко всему, мы с Таней работали в одном банке и она была моей подчинённой, то есть виделись мы каждый день. Наши отношения носили спонтанный, хаотический характер и не были похожи на служебный роман, но от этого не было легче никому. А как так произошло, это отдельная история.
— А ты, что будешь делать, если Лиза зайдет в гости по старой привычке? — Я снова прервал её задумчивость.
— Я? Ну ты, милый, задачи ставишь. Не знаю, наверно, провалюсь под землю. Или тоже брошусь с балкона, только заберусь повыше.
— Интересно, как это будет выглядеть. Ты поднимешься на последний, этаж, позвонишь в дверь к незнакомым людям, тебе откроют с вопросом, что вы, девушка, хотите, а ты молча проследуешь через квартиру, на глазах у изумленных хозяев начнешь отдирать заклеенную на зиму балконную дверь.
— Нет. Я культурно попрошу у них разрешения броситься с их балкона.
— А они скажут, да-да, пожалуйста, конечно, проходите. Можете посмотреть журналы, пока наш дедушка отклеит балконную дверь.
— А с чего ты взял, что они еще не отодрали дверь? На улице июнь.
— А с чего ты взяла, что они ее отодрали? И вообще, что ты имеешь ввиду под словом «отодрали»?
— Ой, какой ты нудный! Боже, какой ты нудный!
Я наклонился над Таней.
— Да, я нудный. Да, такой я нудный, — шепчу я ей на ухо, целуя её в шею.
Таня отвечает на мой поцелуй и… всё происходит как тогда, в первый раз. Но сейчас она была абсолютно трезвая. Воспоминания заставляют меня остановиться и попытаться освободится от Таниных рук.
— Маньячка какая-то! — Я все же вырвался. — Во влип! Тебе мало, что мы занимались этим всю ночь?
— Я? Да я, можно сказать, жертва! Ты меня обольстил, соблазнил и воспользовался минутной слабостью.
— Минутной? — Я, усевшись на ковер, принялся пить сок прямо из пакета стоящего возле кровати. — Если мне не изменяет память, ты мне совсем поспать не дала в нашу первую ночь в одной кровати. И потом, не надо ля-ля. Никто тобой не пользовался, надо было меньше «Мохито» хлестать.
Зазвонил телефон, и Таня не успела достойно ответить на мой выпад.
Это звонил её жених. Я знал это, ещё до того как она поднимет трубку, просто чувствовал. Мышцы сократились, меня как будто ударило током и не один раз, а ещё и ещё, пока она не сказала «алло».
— Привет. — Слова на секунду застряли в её горле, она видела, как я смотрю на неё, но потом, ничего — выбрались. Она вышла в коридор. До меня доносились только обрывки фраз и всё время их разговора, я делал вид, что напряженно изучаю детские книжки её дочери. Я вообще люблю детей, но её дочь — это просто заноза в моём сердце. Глаза этой девочки, её взгляд, я узнаю из тысячи тысяч.
— Давай. Я попробую слинять с работы пораньше… Я позвоню с Таганки… — Доносились до меня обрывки их разговора.
Почему так вышло? Что помешало нам быть вместе? — Мысли чугунными грузами штамповали мой мозг, но однозначных ответов конечно же не было.
Таня положила трубку. Я пялился в детскую книжку с таким видом, как будто не сидел голый посреди комнаты, а изучал некий серьезный вопрос в ленинской библиотеке.
— Интересно? — подсела она ко мне.
— Да, — неопределенно ответил я.
— Можно вопрос? — выдохнул я.
— Нет.
— Почему?
— Потому, что ты хочешь спросить глупость, а е не хочу отвечать на глупости.
— А я спрошу не глупость.
— Ну?
— Ты его любишь?
— Ты уверен, что нам надо обсудить это?
Я замолчал. Я видел как блеснули её глаза и она сделала неопределённый жест руками в стороны. Поэтому я не ответил нет, но не сказал и да.
— То-то же. — Она выждала несколько секунд. — Мне с ним хорошо, как дома под одеялом. Он классный, мне все девчонки завидуют. И потом, это моя жизнь, это мое дело. — Таня сделала акцент на последнем слове и мне стало нечем дышать.
— Разберись лучше с Лизой. Мы с ней сегодня вечером встречаемся, она позвонила вчера и попросила меня о встрече, по телефону Лиза была очень печальная.
— А что у нее случилось?
— Кое-кто ей нервы мотает.
— Да ну? — Я оторвался от книжки. — И кто бы это мог быть?
— Перестань поясничать, — совсем серьёзным тоном произнесла Таня. — Этого еще мне не хватало — выяснять отношения накануне собственной свадьбы с потенциальным мужем своей собственной лучшей подруги. — Её голос дрогнул. Она на секунду замешкалась, но затем показала мне язык и ускакала в ванную, успев закрыть дверь на крючок до того, как я попытался ворваться следом. Как только она, по своему обыкновению, резко вывернула кран, в лицо ей ударила струя воды, ледяной воды. Я знал, что она пойдёт в душ после меня и поэтому, так же как и в первую нашу ночь не переключил смеситель на кран. Железная кишка душа подпрыгнула от напора, грохнулась пластмассовой головой в ванную и завертелась, как змея, орошая коврик. Таня взвизгнула от неожиданности, но на этот раз никакой реакции с её стороны не последовало. Я стоял как балбес и ждал, что откроется дверь и… Закончил шуметь душ. Дверь открылась.
— Давай завтракать, — спокойно сказала она.
Про отношения Тани и Лизы я знал не много, только то, что они дружили со школы и вместе жили в Крылатском. Они поддерживали отношения когда учились в разных институтах, хотя их компании и не пересекались. Потом Таня неожиданно вышла замуж и их встречи стали носить эпизодический характер. И так было да самого Таниного развода. А теперь, Таня, как девушка с несколько большим жизненным опытом, общалась с Лизой немного чаще, чем прежде, но их дружба носила несколько иной характер, более приятельский. Сейчас они были разными во всём: Лиза — девочка безусловно талантливая и яркая, интересная творческая личность, но живущая в свои 26 лет всё ещё вместе с родителями под их крылом и Таня — состоявшаяся серьёзная девушка, самостоятельно зарабатывающая, воспитывающая четырёхлетнее светлоглазое солнце, отвечающая за её и свою жизнь. Однажды Таня мне рассказала полу-шутливую историю о том, как в детстве она невзначай, играючи увела у Лизы парня. Тогда, я не придал этому никакого значения. «Обычное дело», — подумал я, такое случается между подружками и всё это не серьёзно. Позднее, Лиза не раз говорила мне, что её беспокоит наша совместная с Таней работа, и я знаю, что это она говорила и Тане, но меня это не трогало, так как Лиза мне нравилась просто как красивая и необычная девушка, а Таня — это было настоящее чувство, подогреваемое эхом моих мыслей о «кризисе среднего возраста».
Сегодня Лиза была мрачна. Одежда соответствовала настроению — вся в черном, в высоких чёрных сапогах, чёрных брюках, заправленных в сапоги и крепко обнявшей ее грудь, кофточке. Она мрачно курила, взгромоздившись на высокую барную табуретку в полу пустом кафе.
Тяня взяла себе мартини со льдом и подсела к ней.
— Ну, чего у тебя случилось? Что за сопли в телефонной трубке?
— Ты знаешь, у меня такое чувство, что у него кто-то есть. — Лиза выпустила сигаретный дым на Танину новомодную блузку с размытыми треугольниками.
— С чего это ты взяла?
Это была ошибка. Следовало сказать что-то вроде: «Да ты что, да вряд ли, он так тебя любит». В таком духе. Таня же, по сути дела, заинтересовалась не самим фактом, а тем, как она это смогла вычислить. Впрочем, Лиза не обратила внимания. Тяня, мысленно ругая себя, как жуткую перестраховщицу, как всегда напридумывала себе сложнее, чем все есть на самом деле.
— А как ты своего дожала до женитьбы?
— Видишь ли, у него уже был один законный брак. Он уже не боится…
— А я вчера опять попыталась завести разговор о том, что можно было бы и оформить наши отношения, — недослушав, перебила Лиза. — В конце концов, ведь практически ничего не изменится. Он и так уже живет со мной. Просто будут у нас эти набившие оскомину штампы в паспортах.
«Интересный народ, мужчины. Живет с Лизой, а мне говорит, что с родителями. Причем, мне совершенно все равно, и я даже ни разу его не спрашивала. Нет, надо проявить инициативу, чтоб обязательно наврать. Не понимаю», — проплыло в голове у Тани.
— И чего он? — Таня поймала себя на мысли, что ей бы хотелось услышать грустную историю о том, как Максим в грубой форме сообщил её подружке, что на ней конкретно он никогда не женится.
— Ты же знаешь мужиков: ни да, ни нет. Переводит разговор на другие темы.
— А ты?
— А я опять за свое.
— А он?
— Вообще замолкает.
— Н-да. Как он неоригинален.
— Что мне делать, ты же типа умная, подскажи.
— Вот именно, типа умная. Никто, Лиза, не знает ответов на такие вопросы. Мы не знаем, почему нам интересно с одними людьми, а с другими — не интересно. Хотя, может быть, те другие гораздо образованнее и интеллектуальнее. Мы не знаем, почему мы не хотим картинных красавцев и трясемся от одной мысли о каком-нибудь уроде. Так же, мы не знаем, почему одни из них нам делают предложения, а других, при всей большой любви, под пистолетом в загс не приведешь.
— Да уж, — согласилась Лиза. — Я, кстати, тебе удивляюсь. Я бы, наверное, не согласилась на брак с разведенным мужчиной, тем более, если у него есть в бывшей семье ребенок.
— Ерунда. — Таня тоже вытащила сигарету. — У меня тоже есть ребёнок.
— Я именно об этом и говорю, — кивнула головой Лиза. — Как будет между ним и Алей?
— Ну… — Таня выдохнула сигаретный дым. — Думаю всё будет хорошо, разве можно не любить мою дочь? И потом, у него тоже чудесная девочка, я её видела.
— Ты её еще на воспитание возьми, — резанула Лиза.
— Будет необходимость — возьмем. — Этот разговор и Лизина необычная стервозность, взявшаяся вдруг, стали напрягать Таню. — Но, думаю, не понадобится. У нее хорошая мать.
— А чего же он тогда с ней развелся?
— Да потому, что козел молодой был. Лизка, прекрати выделываться, как будто ты хуже, чем есть на самом деле.
Лиза поджала губы и замолчала.
«Все-таки я сука, — такая простая мысль пришла Тане в голову, когда она смотрела, на уходящую к метро Лизу. — Ведь у меня есть Андрей, а Лизе вечно не везло, если разобраться. Ведь мне Максим, хотя он и хороший человек, наверно не нужен. Ан, нет! Вот сидела я, пила свой мартини, курила свой «Вог», а в голове, нет-нет, да и промелькнет ревнивая мысль. Все-таки бабы — стервы. Даже такие милые, как я. А все мужики — сволочи. И блядуны. Даже такие спокойные и верные, как… Интересно, а у Андрея кто-то есть?»
Вопрос моих взаимоотношений с Таней серьёзно изменился одним похмельным майским утром… Я к тому времени, был знаком с Таней чуть менее года. Знаком — это слабо сказано. Впервые я её увидел в оперзале банка, где мы по стечению обстоятельств оба работали, и на мой вопросительный взгляд она не ответила ничего. Позднее я узнал, что она разведена, что у неё дочь и что работает в нашем банке всего несколько недель. А ещё через полтора месяца была корпоративная вечеринка, поцелуи в моей машине, провожание её до дома и… снова ничего. Она не рвала отношений, но и не давала мне к ней приблизиться. Ещё через месяц я с трудом перетащил её на работу из оперзала в своё управление и тут же получил за это «награду». Таня полунамёками, обрывками фраз, но довела всё до логической формулы: «На работе нет места чувствам — будем друзьями». Приняв по своей голове удар её логики, я конечно же не перестал о ней думать как о девушке с которой хотел бы прожить всю свою оставшуюся жизнь. Уловив моё настроение, Таня сделала следующий ход — познакомила меня со своей подругой Лизой. Я хорошо помню, как это произошло, и как Таня откровенно сближала меня с ней, даже в мелочах. Она говорила со мной про Лизу, естественно превознося её таланты, она подчёркивала все достоинства Лизы, которые только могла вспомнить, и даже организовывала наши встречи под благовидным предлогом. Так, однажды она с дочерью, а я с Лизой, все вместе гуляли в парке, при этом Таня подчёркнуто не давала при Лизе мне вести за руку свою маленькую дочь, что бы «не провоцировать не адекватных эмоций у Лизы». Я мысленно настраивал себя на позитивный лад, но Таня сделала ещё шаг от меня… Откуда взялся этот парень и как она с ним познакомилась я не знаю до сих пор, но я стал замечать необычность её поведения на работе и слышал как она обращается к кому то в разговорах по телефону по имени: «Андрей»… Ещё через неделю Таня сказала без виляний, что у неё есть мужчина, с которым она встречается и как обычно с живым интересом поинтересовалась как у нас дела с Лизой. Конечно, в тот момент я ни чувствовал ничего, кроме того, что кто-то перевернул всё с ног на голову, наверно так оно и было на самом деле. Это сейчас я понимаю, что какая всё таки сложная, но в конечном счёте взвешенная и справедливая штука жизнь. И любовь, наверно ключ к справедливости. Я до сих пор не знаю почему меня так неудержимо влечёт к ней, а она…
Вначале всё было так стремительно, но затем резкие рывки в сторону от меня. Я не спрашиваю почему всё так вышло, всё и так слишком очевидно. Она сама не ожидала, что отношения почти что «на один вечер» вдруг станут чем то большим, но всё заплелось в тугой жгут и похоже, что эта история закончится ещё не скоро…
Впереди были майские праздники, и послезавтра самолёт должен отвезти меня и Лизу в наше совместное путешествие на три дня. Это путешествие было знаком нашего с Лизой очередного перемирия.
Вечером, после работы, Лиза приехала к нашему офису на Таганке, и мы втроём пошли отмечать скорые длинные выходные и предстоящий Танин отпуск. Завтра, в пятницу Таня сразу после с отцом дочерью едут в аэропорт, начинается её отпуск. Почему она не едет в отпуск с Андреем, я не знал.
Лиза была уверена в себе, а я наверное слишком часто смотрел на Таню. В результате, когда все напились, Лиза устроила сцену и театрально выбежав из ресторана, остановила такси и уехала домой, а я на своей машине подвёз до дома Таню. Вначале Она не хотела со мной ехать, но алкоголь и мои пламенные речи убедили её в обратном. От машины до двери квартиры Таня шла не твёрдой походкой и мы говорили обо всём и ни о чём.
…Я стоял посреди комнаты и смотрел на спящую Таню. Мне было жалко её будить, но через два часа нам обоим надо быть на работе. Я позвал её по имени, она попыталась приподнять голову над подушкой, Это у неё получилось не с первого раза. Она села на диване и поднесла руки к вискам. Судя по выражению её лица от висков к середине лба немедленно метнулась резкая боль.
— Тут помню, тут не помню, — вместо приветствия выдохнула Таня.
— Помню, мы с тобой и Лизкой пили «Махито». Помню, ехали домой. Ппомню, как ты помогал мне снять туфли. А потом — не помню.
На кухне шипела яичница и кипел чайник.
— Ты ешь по утрам яичницу с колбасой? — деловито спросил я.
— А что ты там вообще делаешь?
— Готовлю завтрак. Твой кофе уже остыл, можешь убедиться в это пальцем.
— Какого фига, вообще?! Встал раньше меня, облазил весь холодильник, наварил кофе, как герой-любовник и теперь еще орудуешь на моей плите. Слишком много о себе возомнил. — Настроение у Тани было не весенним.
— Я по утрам не люблю кофе, у меня потом изжога, — сказала Таня и машинально облизнулась на чашку, но выдержала недовольную мину на лице и гордо отправилась в ванную.
— Но почему приходится терпеть мужчин еще и утром, — ворчала она по пути. — Вечером они так милы и симпатичны, а с утра, они просто мешают заняться своими делами. Чертов алкоголь. Если бы российский народ реже напивался, то рождаемость была бы на порядок. ниже. Я уверена, что девять десятых всех детей — дети праздников и вечеринок.
Под звуки своего ворчания полусонная Таня вошла в ванную и резко открыла кран, в лицо ей ударила сетка воды из душевой кишки. Причем, воды холодной. От неожиданности она чуть не свалилась на унитаз, крышка которого, случайно была оставлена мной поднятой вкупе с сидением. Во время своего краткого, более-менее прилично завершившегося, полета, Таня успела произнести длинную фразу, построенную при помощи узкого пласта лексики, именуемой в лингвистике нецензурной бранью. После этого, не тратя времени на одевание халата, она выбежала в комнату и свершила действие, которое раньше ещё не делал со мной никто и никогда — она просто так выгнала меня из квартиры. Я был слегка ошарашен скоростью развития ситуации и молча, очень быстро собрался и ушел. Встретились мы только на работе через два часа.
Это было, как несложно догадаться, первое общее утро у нас с Таней. Потом я мучился угрызениями совести за всё произошедшее. А через месяц я с Лизой, в выходные пришли в гости к Тане на чай. Я с удовольствием возился с Таниной дочерью и украдкой бросал взгляды на Лизу и Таню. Обе выглядели такими счастливыми, что вместе с радостью от общения с ребёнком, в темных глубинах моей души вдруг шевельнулась ревность. Я снова хотел быть с Таней. Кроме того, учитывая её состояние во время нашей последней встречи, я подозревал, что она совершенно не помнила, как мы с ней трахались, а потому, получалось, что я вроде со ней спал, а она со мной нет. Короче говоря, мы встретились еще раз. И еще раз. И встречались почти месяц довольно часто, хотя она с Андреем к тому времени уже подали заявление о браке. Но разве это могло мне помешать?
— А что ты сделаешь, если узнаешь, что я тебе изменяю?
— Я вызову его на дуэль.
— Нет, я имею ввиду, ты меня бросишь или нет?
— А ты что, собралась мне изменить? — Андрей набычился, от чего его физиономия приобрела немного нелепый вид. Слишком уж неестественны для него, вечного весельчака и души компании, такие гримасы.
— Нет, конечно. — Странно, Таня врала, но при этом угрызений совести не испытывала.
— А почему спрашиваешь?
— Так, просто интересно.
— Ты смотри мне. — Андрей состроил грозное лицо. — Не вздумай.
— Ты тоже смотри мне. Есть такая мудрая мысль: если ты трахаешь чью-то жену, то помни, что в этот момент кто-то может трахать твою.
Андрей засмеялся и, нагнувшись к Тане, почти по-дружески чмокнул её в щечку. Все-таки он очень самоуверенный человек. Но, рядом с ним Тане беззаботно и тепло, как на пляже. Она удобно устроилась у стенки, за спиной Андрея, с журналом, который стянула из его сумки. Это был новый «Maxim», её будущий муж ежемесячно приносил свежие номера с работы. Таня посмотрела на обложку и задержала взгляд на названии журнала. «И тут мне мерещится, мало работы и…»
Андрей болел за футбол, время от времени поворачиваясь к Тане и увлеченно комментируя события, она ему поддакивала, с открытого балкона шла приятная вечерняя прохлада. Таня посмотрела на настенные часы, они показывали, что до конца ненавистного матча осталось всего минут двадцать. Она мысленно пообещала часам перевесить их на противоположную стену, где они смотрелись бы более уместно. Девки в "Maxim" подобрались неудачные, с какой-то милитаристской темой. Из журнала выпала маленькая фотография.
С фотографии на Таню смотрела чудесная пара — на фоне заката высокий худощавый парень с развевающейся на ветру шевелюрой светлых волос и коротко стриженная рыжая девушка с одухотворенным лицом. Молодой человек обнимал девушку за плечи, да, собственно, правильнее было бы сказать за грудь. На фотографии стояла дата — прошлые выходные. В парне Таня признала своего Андрея.
Я сидел напротив Тани, цедил через соломинку свой любимый двойной фреш, и щуря один глаз от солнца, смотрел на неё. По её и моему лицу бегали солнечные лучики. Лето, все же, установилось теплое и ласковое без весеннего холода и изнуряющей жары. Мы сидели за столиком с витыми ногами в открытой кафешке, что у станции метро Третьяковская.
— Однако, ты строга, — наконец не выдержал я. — Мужик перед тобой так унижался, а ты, стервь, не простила. — Я говорил с нескрываемым удовольствием и Таня чувствовала это.
— Я же еще и стрвь! Ты б его раньше пожалел, когда ко мне на чаек напросился.
— Ну, ладно, ладно, не кипятись, — моё замечательное настроение в этот момент испортить было невозможно.
— Ты когда на Лизе женишься?
— Никогда.
— Почему это? Чем она тебя не устраивает?
— Всем устраивает. Но я на ней не женюсь, это я понял сразу.
Я прищурил глаз, пытаясь разглядеть выражение Таниного лица сквозь солнечного зайца. Таня была совершенно серьёзной.
— Вот на тебе, может и женился бы, — медленно, наблюдая за её реакцией, протянул я, при этом я взял её руку в ладони и спрятал ее от себя. Возникла неловкая пауза.
Тане что-то следовало ответить. Я ждал, что она в обычной своей манере, снова всё переведёт в шутливое русло. Насмешливо поблагодарит за оказанное доверие и скажет, что она думает, что у нас ничего не может быть, и я должен любить Лизу, что начальники не женятся на подчинённых и всё остальное прочее, что она и раньше мне уже говорила не раз.
— Хорошо, когда ты женишься на мне? — спокойно отчеканила Таня. К такому повороту событий я не был готов.
Я знал, что Таня действительно знает, что я чувствую когда её вижу. И морально-этическая сторона, а именно, мои отношения с Лизой и факт нашей совместной работы не были бы решающим. В таких вопросах, если быть честным, увы, никто никогда не принимает решения исходя из морально-этических догм. Да и к тому же, Таня теперь свободна, а я не чувствовал себя связанным какими-либо обязательствами. Но я ничего не сказал. Не знаю, почему. Просто молчал как последний дурень.
— Мне пора, — прервала Таня наше обоюдное молчание.
— Интересный ты человек. Прежде чем убрать свою руку из чужих ладоней, обязательно их пожмешь. — Я попытался остановить Таню.
— Ты меня идеализируешь. — Таня мягко высвободила свою руку из моих ладоней.
— Я тебе позвоню.
— Позвони.
— Я тебе завтра вечером позвоню.
Таня, собравшаяся уже уходить, притормозила.
— Конечно, позвони Максим. — Она как то вымученно улыбнулась.
— После девяти?
— После девяти.
— Ты будешь дома?
— Помнишь Алькиного большого плюшевого зайца? Если меня не будет, то он возьмет трубку. Таня улыбнулась и отгородила свои глаза темными очками и зашагала в сторону метро.
Я откинулся на плетеную железную спинку стула и посмотрел Тане в след. Улица была немноголюдна, Таня шла задумчиво, не спеша, и её новые, цвета беж туфли, купленные ей себе же в подарок после нервного потрясения с неудавшимся браком, выглядели сногсшибательно на её восхитительных стройных ножках, я проводил их взглядом до самых дверей метро.
За столиком напротив сидела невысокая, яркая стриженная молодая блондинка. Завтра есть шанс подписать у начальства заявление на отпуск и это меня умиротворяло. Я вдруг потянулся, изогнув спину и запрокинув назад руки. Обычно я себе такие вольности в общественных местах запрещаю. Но сейчас мне было наплевать, потому что я чувствовал, что у меня все хорошо. Я все сделал правильно в своей жизни и молодая, умная, образованная и сексуальная девушка о, которой я не переставая думал последний год похоже это оценила. Если конечно… нет, она вряд ли могла ТАК пошутить. Я уверен в себе, потому что у меня все получится.
А Лиза? Значит, не судьба. Ну что я могу поделать? И не собираюсь я тратить свои лучшие годы на обдумывание, почему так, и что за великая психологическая тайна в этом зарыта.
— Молодой человек, Вы уронили пиджак со стула.
Коротко стриженая девушка, уже шла ко мне, протягивая мой пиджак и улыбаясь.
— Спасибо милая, я просто задумался. — Я выхватил пиджак из её рук и рванул к метро догонять Таню, мне обязательно нужно ей сказать всё сейчас. Обязательно.