В океане есть остров,
не обозначенный ни на одной карте. Там счастливы все, кроме королей. За шумным водопадом Священная гора. Нам торопиться надо — Пришла, пришла пора Извилистой тропою В ночной прохладной мгле Идти печальным строем К священной той горе. Восток чуть заалеет, Там, скорби не тая, В песок зарыть скорее Останки короля. Под звуки барабана Назад ускорим ход, На берег океана Пойдём встречать восход. Вот нежно песня льётся. В нас царских нет кровей. Но выбирать придётся Всё ж новых королей. Об этом думать трудно. Прошло не много дней. Вдруг выискался утром Несдержанный злодей. Стал требовать почтенья, Хоть был совсем нагой И всех без исключенья Толкал своей ногой, Кусался и бранился… Но слёзы мы не льём. Враз выбор совершился — Стал этот королём. Ему бы веселиться: Всегда и пьян, и сыт. Красавиц вереница — Под ласками их спит. Над всем имеет власть он. Одна, одна беда — Идти, чтоб не упасть, он Не может никуда. И хоть желаний малость, К нему всегда бегом: «Не гоже, ВАША МИЛОСТЬ, Вам шлёпать босиком. Снесём походкой быстрой, Куда укажет взгляд. С улыбкою лучистой Мы вас вернём назад». Весь день сидит он сиднем. Уже вставать невмочь, И ночью тёмно-синей Его уносят прочь. В печаль впадём, не скроем. Пусть каждый тих и строг, Но короля зароем Мы, торопясь, в песок. Жара сожрёт до кости Всего за пару дней. Есть место на погосте Для новых королей. |
Я войду, ты мне скажешь: «Здравствуй». Я уйду, мне во след: «Прощай!» Значит — нечем в жизни похвастать: Я ни боль твоя, ни печаль, Я ни радость твоя, ни счастье… Я как будто осенний лист, Неизвестно куда летящий. Если б крикнул: «Остановись, Подожди, не спеши, родная»! Да, мой милый, совсем одна я. Но ты скажешь: «Скучна, как осень». Я напомню: «А ты несносен». И, укутавшись в плащ дорожный, Дом покину с душой тревожной. Забросает мой след листвою… Так вот мы и живем с тобою. |
Быть может все это приснилось Сквозь дым убегающих дней — Тихонечко речка струилась Меж старых скрипучих плетней. Колеса стучали вагона, Как будто стучалась беда: «Назад не вернусь никогда…» И нету конца перегонам. Все дальше родительский берег. Давно затерялся мой след. Среди коммунальных америк Соседа сменяет сосед. Столица победно шумела, Объята идеей большой. И вовсе ей не было дела До слабых и нежных душой. |
Ты сказал: «Не предам. Не брошу» И пропал, вдруг, как первый снег. Только знаю я — ты хороший, Приходящий на час человек. Так спокоен, как будто Будда. Знаешь: короток встреч наших век. Я тебя никогда не забуду, Приходящий на час человек. |
Под утро мне снились бизоны, Цветочные клумбы, газоны… Кузнечиков звонкие трели Утихли — бизоны их съели. На клумбах цветы оборвали. Измяли все… Дикие твари. Сломали, измяли и съели. А после на это глазели. Но тут полицейский ловкий Привез патроны, винтовки И, глядя в глаза бизонов, Сказал им весьма резонно: «Вы дикое стадо бизоново. Поедете с нами на зону вы. Нарушили наше спокойствие. Явились без спросу к нам в гости вы». Заплакали дикие звери: «Мы просим простить и поверить Что, ваших не зная порядков, Гуляем по клумбам и грядкам». Охотники, зная законы, Загнали бизонов в загоны. И, вскинув винтовку: «Целься!» — Скомандовал полицейский. |
Хмурый лес, пока еще ты листвен. Только все ж, куда ни кинешь взгляд, В постижении каких-то истин Листья, листья надо мной летят. То кружатся пестрою стаей, То взмывают ввысь до небес… Посмотри, надо мной пролетает До весны улетающий лес. |
А я запомнила слепящий зной И ветер, и песок взъерошенный. Письмо разорвано и брошено… И взгляд неповторимо злой. |
Мне б ломоть ржаного хлеба, Молока парного флягу. На высоком сене лягу И уставлюсь в сине небо. Облака белее снега. Сыплет перья белый аист. О, счастливый мой оазис — Здесь охватывает нега. И сквозь дрему вижу: вьется, Нет, не аист, а ребенок. Вылетает из пеленок, Ручки тянет и смеется. |
По белым снегам, по первым снегам, По хрупкой заснеженности Так хочется к вам. Так хочется к вам С любовью и нежностью. А вы далеки. Вы так далеки. Но все же из тысячи снов Я к вам прилечу — коснуться руки. Не будет прощальных слов. Не будет разлук. Мы снова близки И лунные блики вокруг. Но коротки сны… И ломит виски… Вы так далеки, мой друг. |
Старьевщик раскинул палатку. Под пологом рядом лежат Платок с аккуратной заплаткой. Платок, молоток и пиджак. Платок так желанен был взору Красавицы юной одной. Пиджак знаменитому вору Когда-то шил честный портной. Истории этой печальней Наш тихий не знал городок. Но в жителей мирных отчаянье Вселил вдруг простой молоток… В семействе почет и богатство. И враз все ушло с молотка. Несчастья — сплоченное братство: Нет хлеба, вина ни глотка… Друзей не найти коли горе. Не в силах позор превозмочь Скончались родители вскоре. Осталась красавица дочь. Осталась и вору досталась. Удачлив, красив он и груб. «Наряды меняй хоть до ста раз. Стерплю ради глаз твоих, губ», — Он деньги к ногам ее бросил И чести лишил в ту же ночь. Под утро в промозглую осень Бежал он из города прочь… Когда же вернулся, стал страшен, Узрев возле крали своей Портного. Тот шел за ней пажем, Пел глупую песенку ей:
«Мотыльком расправлю крылышки,
Полечу я к своей милушке, Подарю цветочек аленький, Напишу стишок ей маленький…» Та встреча — развязка для драмы. Погибли и вор и портной. Не стало красавицы дамы. Старьевщик теперь под сосной Вздохнул и раскинул палатку. Под пологом рядом лежат Платок с аккуратной заплаткой — Платок, молоток и пиджак. |
Весь день метель. И снег колюч. И ветер жгучий. А мне бы солнца вместо туч Хотя бы лучик. «Я — солнце, — заявил сосед. — Души и тела Пожалуй, горячее нет», — Сказал он смело. «Живешь, как сыч или сова. Как паучиха. Ты просто черная вдова», — Сказал он тихо. И враз на шаг он отступил На безопасный И больше слов не обронил. А взгляд-то страстный… Так и живем из года в год, Любви не зная. Метель пройдет, и жизнь пройдет… А я не злая. |
Когда просыпается лирик, Взъерошенный, будто еж, Бывает пуст холодильник. А лирик хрипло: «Нальешь?» И смотрит побитой собакой — Мол, что ж ты от жизни ждешь? И может даже заплакать, Если ты вдруг не нальешь. Он ждет живого участья С душой, как старый башмак, И пальцев дрожь, вот напасть-то, Не может унять никак. Но если слегка пригубит, Еще немного нальет, И женское сердце погубит — Такой начнется полет Души и фантазии! Праздник. Для сердца бальзам и мед. А праздник чтоб стал прекрасней, Еще и еще нальет… |
Я точное слово хочу подобрать. Такое мне выпало дело. Ведь буквы в строке, словно дружная рать. Строка бы звенела и пела, Ранила сердце любому врагу Как острая меткая шпага. Чтоб слабый, прочтя, вдруг сказал: «Все могу! Во мне закипает отвага». Чтоб рыцарь слова мог поймать на скаку, Как в сказке хорошей и древней. Но слов отыскать я никак не могу, Как рыцарей в нашей деревне. |
Я устала от долгой зимы. Мне приснились цветочные дали. И лягушки в пруду бормотали: «Ты не спи, лучше денег займи. Тотчас купишь плацкартный билет, И увидишь цветочные дали… Лишь бы в долг поскорей тебе дали. И зимы затяжной больше нет». Я проснулась с желаньем одним — Эти деньги занять у знакомых. Только не было денег искомых. Отвечали: «Мы в долг не дадим». Но искала с упрямством осла. И зима испугалась наверно. Распустились вдруг почки на вербах. Так себя от зимы я спасла. |
Покрыто снегом все до малости. Залез ко мне за воротник И сыплет с неба он без жалости, Не прекращаясь ни на миг. Идут прохожие — сутулятся. Прячь нос и уши — не зевай. А по мохнатой белой улице Звеня летит шальной трамвай. Он нас окутывает облаком. Клубится пар из всех дверей. А мне б горячего и теплого. Ну, хоть бы, с чаем кренделей. На повороте возле булочной Всегда задержится народ. Там продавщица глянет дурочкой, Сорокоградусной нальет. |
Весна! Черемуха цветет… Сосед тоскует — Ушла жена и не придет. Сизарь воркует. Мурлычет тихо рыжий кот На половицах. А по ночам он так орет!.. И мне не спится. |
Я сидела зимою под елкой И жевала одна колбасу. А вокруг меня бегали волки. Дело было, как помню, в лесу. Выли волки, прося поделиться. Показала им кукиш в ответ. Стали волки кусаться и злиться, Стали требовать вкусный обед. Я молчала и ела под елкой, Отражая нападки зверей. Утомленные злобою долгой, Стали волки,однако, добрей. И поднялся на задние лапы, И лизнул мне ладошку один: «С детства мамы не знал я и папы. Оттого весь седой, как блондин. Ни тепла и ни ласки не ведал. И спасла бы меня колбаса. Я не завтракал и не обедал», — Устремил он свой взор в небеса. И отдать мне пришлось все, что было. Облизнулся — и в дальний лесок. Все же в слове великая сила. Словом, вымолил волк свой кусок. |
С утра камасутра. Так утро за утром. Прочь сутки. И утро Опять с камасутрой. И даже на Каме У камня с утра… Пока не явились За мной доктора. |
Обезьяны — звери хорошие, На людей очень даже похожие. Строят рожи нам, удивляются: «Сколько рож-то вокруг улыбается!» |
На Арбате чайники На солнышке блестят. Из окна начальники На чайники глядят. Грустно им, печальникам, Вся жизнь наоборот — Предпочтенье чайникам Отдает народ. |
Вот два врага. Рога в рога, У пропасти копыта — Кому-то быть убитым. А вот стоят два дурака: Нога к ноге, К ноге нога
На узенькой дорожке.Глаза — что злые кошки. А вот идет прохожий. «Вы на козлов похожи!» — Прохожий так их обличил. И тут же в глаз он получил. Простое вроде обличенье, Но очень сложное леченье. |
«А роза упала на лапу Азора» Раз в день рождения для тети Розы Дети купили красные розы. Ваза для роз отыскалась бы скоро, Да Роза споткнулась о лапу Азора. А в Розе, скажу я вам, весу немало. Лишь Роза упала — собаки не стало. Твердит теперь Роза с печальным укором: «А Роза упала на лапу Азора. Есть бы поменьше надо мне было, Пса своего бы не погубила». |