|
Как тягостны пространства злые путы! Как тяжко их полон преодолеть! Смогу ли я, причину перепутав Со следствием, покинуть эту клеть. Смогу ли я в ромашковом просторе Грядущее украдкой подсмотреть, В истории увидеть сто историй, Ну, или же хотя бы только треть? Да, помню: будто ветра дуновенье, Однажды я почувствовал тепло, Какое-то хмельное вдохновенье По венам вместо крови потекло. И в поле расцветавшие ромашки Мерцали бледно-розовым огнём… Но вышла у меня одна промашка: Подумал я о чём-то о другом, И мир, в котором даже время зримо И где настолько всё упрощено, Что прошлое, как мысли, повторимо И будущее знать разрешено, Обрушился осколками печали На душу истомлённую мою. Наития навеки замолчали, Доверив бытие небытию. |
|
Клубится день полдневным паром Над голубою чашей лета, Змеится меж листвяных арок Неторопливый зной, а где-то В осоке, сумрачен, неярок Мирок прохладный приютился. Покой парит, расправив крылья Дремотной лени, хищной птицей — В просторах мыслей без усилья И за пределы их стремится. Болото лезвием прохлады В лесу бутон жары подрежет, И бликов прошлого громады Ломиться будут реже, реже Туда, где для души отрада — В былого гнёздышко, где жили Они, питая духом детства Мои мечты, надежды или Покоя благостное действо В сознании производили. Придавлен камнем злого зноя, В тени до срока замер вечер. И бесконечной белизною Был беспредельно изувечен Простор небес, от жара ноя, От мощи солнца изнывая… Цветеньем света в дальней туче Восток пульсировал… Зевая Оконной шторой, дом на круче Томился, полдень проживая. Чей дом? Совсем неважно это, Ведь испивает синь пространства Преблагодатнейшее лето. Ему, уставшая от странствий, Кладёт поклон душа поэта. |
|
Как было прежде — не случилось. Спираль былого замерла. Прими грядущее как милость, Твори, мечтай, и все дела... Но далеко, в просторах энных, Пребудет будущего твердь, Где всем хватает переменных Для описанья темы «смерть». От обещаний до прощаний — В зеркальном теле бытия — Тоннели долгих ожиданий Судьбы проделала змея. В их лабиринтах потеряли Ядро первичности своей. Витки тугие злой спирали Нас закрутили в вихри дней. И мы легли унылой пылью На зеркала иных миров, Где небыль властвует над былью, Где счастье — в мощи катастроф. |
|
Разрезая нетерпеньем одиночество ночей, Открывал пучину страха, где барахталась душа, И кусок былого мира трепетал — теперь ничей, И осколками от счастья мне сознанье разрушал. Я в подлунные болота положил бы тот кусок, Чтобы мог он сохраниться неизменным и впитать С темень плавящего неба синеватый лунный сок И лучить в меня, изгоя, неземную благодать. Всё никак не отрывался, непослушный он… Тогда С прошлым я решил расстаться и придумать новый мир, Где горела бы, как счастье, озарения звезда И звучал тоской высокой вдохновения клавир! Но в безумии сомнений мир сгорел, не проблеснув, И кивнула злая вечность: так и надо, мол, тебе. И сковала льдом забвенья нерасцветшую весну, И заставила лихие поражения терпеть… Равнодушье — не удушье… я решил не поспешать Строить новое, покоем заполняя бытиё. Отрешённости взалкала терпеливая душа, Захотела устремиться в небо — в царствие своё! От юдоли дольней доли до космических огней Не добраться на ракете отрешённости, и я — Оставляю все попытки до иных ночей и дней — Жду, пока покинет случай окоёмы бытия. |
|
В небезопасной темноте Я спрятал ком переживаний. Кто был свидетелями — те Давно ослепли от страданий. И хоть не вижу я его, Но страх берёт меня во мраке, Покуда знаю: ком — живой, И подаёт мне злые знаки. И я, и те, кто был в былом Со мной, когда комочек прятал, Найти не могут этот ком, И темнота не виновата… Ещё горит в душе огонь, Но темноту не освещает. В кулак сжимается ладонь, Но страх мне пальцы разжимает! |
|
Я помню старый тёмный дом, Ступени лестницы, и третий Этаж, где жили мы вдвоём, И — никого на целом свете. Где по ночам встречал его — Пусты отныне коридоры. К нему почувствовал родство, Не заводя с ним разговоры. По разным комнатам к утру — Я помню — мы с ним расходились. Шептал он: «Скоро я умру И утопал в потоках пыли. Мой друг, пребудешь ты один, Но не скучай, к чему печали, Ведь ты же знаешь — впереди — О чём мы долго так молчали…» Потом был день — тяжёлый день, А за окном сияло небо. Цвела герань, и было лень Идти на улицу, за хлебом… И я ложился на диван И ждал, когда лучи заката Исчезнут вместе с сотней ран, Какими днём душа объята. И снова — ночь, и снова — тьма, Молчание — нежнее речи. И — две души и два ума — Друг друга оживляют, лечат. …И тени не было сомнений — Что будет так всегда, всегда… Что высоту моих ступеней Не одолеют боль, беда! |
|
Бывают дни губительных смятений, Когда клещами страха чёрный рок Сжимает сердце, бьющееся в лени, Нам преподав несчастия урок. И разум, и наитие не в силе Освободить от гнёта злой судьбы — Ни души, где цветы добра взрастили, Ни мир мечты, где мы всегда рабы. |
|
На каждый трепет бытия Пространство знаком откликалось. В простой системе «ты и я» Для счастья сил осталась малость.. Потери хрупкое звено, Нарушив верный ход событий, Явилось нашею виной, За строем лет давно забытой… Ты помнишь, помнишь ли тот миг, Когда мы так и не успели Несчастий стену проломить, И вот теперь — ни сил, ни цели… И время тихою струёй Текло, без запаха и вкуса, И — с каждой новою зарёй — Сильней заклятия, искусы! Я знаю — всё разделено: И похоть, и любовь — не вместе, И только времени дано Их совместить в единой песне. Пространство медлит с торжеством Объединенья антиподов, И все размерности его — Наборы нам неясных кодов. И никогда не разгадать Их комбинации, конечно, Так — непонятна благодать, Снегам дарящая подснежник. Но струйка времени для нас Кристалл прозрения омоет, И будет явлен день и час, Когда страдающие двое, Быть может, только в вещих снах, Где мир не делится на части И где весна — всегда весна, — Обрящут подлинное счастье! |
|
Красное, белое, чёрное Мне угрожало во мгле. Петли фортуны кручёные — На небесах, на Земле Тонкой иголкою времени Из неудач и потерь Связаны, Свиты, Промерены… Тем измереньям — поверь! Красная нитка, вплетённая Злобой и болью в узор, Душу тревожит лептонами Страхов, сомнений и ссор! Белая нить извивается Змеем случайностей. Так — Цепью проблем обращается Малый, незримый пустяк. …Если кровавою раною — Солнце на небе с утра — То сплетены со старанием Чёрные нити утрат! Мне б перевить с ними — синие, Жёлто-зелёные. Но Нет их! Тревожные линии Вижу на этом «панно». Только отдельные локоны Синей надежды-мечты Изредка радуют око мне. Их и не видно почти… |
|
Серебряным туманом усыпляющих дождей Отвергнуто сияние растаявшего лета. И в ритмике судьбы обозначается спондей Фальшивой нотой радости осеннего куплета. Слагает время нудную и злую пастораль Из дней дождливой осени, все стили перепутав. И снова мысли светлые закручены в спираль И снова в душу втиснуты случайному кому-то. На пыльном поле памяти гуляет пустота. Пугливо одиночество по памяти гуляет. Я знаю — ничего не происходит просто так. А то, что происходит, обращается нулями. Пока ещё сентябрь… пока безумно верит он, Что осень не отдаст его как золото лесное Всесильному и строгому хранителю времён В обмен на исполнение желанья стать весною. Стремлением к удаче разбивается кристалл Осенней безысходности — на колкие осколки, Которые кромсают неподатливый металл Бездушия, безверия, ах, сколько его… сколько! По сумеркам, по сумраку рассеется сентябрь И пламенем холодным догорит в закатном небе. На озере темнеющем в расставленных сетях Крылом забьётся истово несчастный белый лебедь. |
|
Я приду к тебе лесной дорогою, Оглушаем ночью злыми лунями, На кресте рукой венок потрогаю, Набирая силы в полнолуние… И луна скорбит тоской высокою, И молчат печально ели старые. И огнём болотным над осокою К небесам летит душа усталая. Мы с тобой томились в заточении На Земле, одним пороком связаны, Но познал я грешное учение, И слова заклятий были сказаны. Загорелась ты печалью жгучею И, ко мне влекома злою силою, Похотливой жаждою измучена, Успокоена была могилою. Я стою на этом старом кладбище И припоминаю наше прошлое, Как с тобою собирали ландыши И берёзовой гуляли рощею. |
|
Когда лучистыми годами был озаряем путь земной, В далёком детстве все гадали — что будет с тем, с тобой, со мной… И вот теперь, когда немало прошло событий, дней и лет, Приобрести пора настала за них до счастия билет. Судьба упрямо торговалась и намекала, дескать, я Дурак, а счастия навалом в глухих покоях забытья! Из неба детского и света построен был чудесный мир. — Мир счастья, где теперь ты, где ты? — кричит тоскою мрак квартир. Я потянул печалью струнной за нить осенних поздних дней И вынул, горестно и трудно, тот мир из памяти моей. И сквозь стекло былых иллюзий вокруг лукаво посмотрел, Просторы будущего сузив, открыв прошедшему предел. Я сберегал с особым рвеньем былые небо и леса Затем, чтоб тяжкой мглой забвенье мои не застило глаза. И чтобы в памяти остался и освещал мой путь земной — И тьму дорог, и сумрак станций светильник детства яркий мой. — Мой старый мир, знакомец старый, свети в грядущие года. Рассей сомненья и кошмары тоски и страха навсегда! |
|
Тихое кружение звёздных пространств Быстро убаюкало злую судьбу… Кто-то мне нашёптывал: всё позабудь — Знания, мечтания, божеский дар, Счастье, вожделение, злобу и страсть… В дали запредельные — чувства радар! Мысленно исполнил я просьбы его. Память окружила вдруг синяя мгла. Сквозь укоры совести страсть утекла Чёрными потоками. В ком-то другом Стала безысходностью, после чего Некто опечаленный стал мне врагом. Вирус одиночества умер во мне. Так ли это значимо — с кем я теперь?..В ничто Главное — бездушие больше терпеть Нужно ли, ненужно ли — мне всё равно. Снова в прежнем мире я или вовне? Или прежний мир во мне?.. очень темно! К высшим измерениям путь недалёк. Надо же, а думалось — так далеко! Кем-то подгоняемый, тайной влеком, Скукою ускоренный, быстро бреду. Возле — ожидание, как мотылёк, Мечется неистово, словно в бреду. Двигаясь по лестнице скользких времён, Вскоре я приблизился к энным мирам, Где от напряжения дух замирал. Связи меж событьями рушились там. Мира многомерного общий закон Мультиголограммою ярко блистал. |
|
Я видел, как зажжённая зарёю, Горела ярым пламенем роса И над травой, спешащая за роем Каких-то мошек, мчалась стрекоза. Переливаясь радугой, сверкала, Разбившись отраженьями в росе; И понял я, что целой жизни мало — Увидеть мир во всей его красе. |
|
В гробу ледовых стылых дней зима заснула. И блик весны дрожал на ней, на снежных скулах. Тепла не чувствуя, она во сне искала Страну, где стынь и белизна, где льды и скалы. И на лице застыл декабрь, едва заметной Улыбкой, чопорной слегка — бесстрастья меткой. А слишком ярый — в сотни жал — январский холод В ресницах инеем лежал, на них наколот. И — вспышек магния белей — блестели кудри Морозной дымкой февралей — искристой пудрой. Весна! Хмельная теплота! Глоток токая! Ты всё равно не та, не та… Ты не такая… |
|
Загадочным мерцанием берёз Луна коснулась леса… Как нарочно, Опять возник мучительный вопрос, Как отразимо будущее в прошлом — В таинственном присутствии Его — Какого-то неведомого мира, Которого прозрений торжество Представило случайностей пунктиром? События разрозненные — вдруг, Скрепляясь во единую цепочку, Под магией луны смыкались в круг, Неявное показывая точным. И в центре круга некто, недвижИм, Присутствовал, собой являя образ Того, кто в параллельном мире жил, Отобразив в нём дух мой, плоть и возраст, Судьбу мою — зеркальным двойником, Дарующим спасительные знаки, Но быстро исчезал наитий ком, Когда цвели огнём рассвета маки… И снова, погружаясь в пелену Томительного дня, и не пророча Грядущего счастливую страну, Я жду лесной и долгой лунной ночи. |
|
Кто часто ошибается в простом, Тому порой легко бывает в сложном. Вне категорий — истинно ли, ложно — Кто часто ошибается в простом. Судьба научит времени кнутом, Что пОдчас и ошибку сделать должно! Кто часто ошибается в простом, Тому порой легко бывает в сложном. |
|
Пролетая над поляной, Одиночество моё В сети благостной нирваны Погрузило бытиё. Беспокойство, невидимкой Семенящее во тьме, Потерялось в синей дымке, Не найдя пути ко мне. И лучистые просторы Приоткрыла тишина, Ожиданием простого Звука слов обожжена. Грани мира заиграли Запредельностью мечты, Из священного Грааля Тайны я вкусил почти… Увлекли миры иные, Где давно упрощены Все случайности земные, Те, что возвещают сны. Но мои порвались сети От движения времён: Я на горестной планете Вновь судьбою заклеймён. |