Александр Балтин

СВЕТ САКРАЛЬНЫЙ

АПОСТОЛЫ

-Как же стану я ловцом людей?! —
Видел свет чудесного улова.
Ощущает силу сил верней,
Чем постичь сумел бы силу слова.

Все двенадцать собраны, и вот
Светом облучаемы любовно.
Истина когда тебя ведёт,
Можно ли остаться прежним?
Словно
Почва — удобренье получив,
Праздной ли останется? Апостол
Иоанн, предвидящий массив
Данных, что откроет дикий остров.

И Андрей, идущий в никуда,
Знающий так точно цель дороги.
Фарисеев ложная среда —
Где обман, как подвести итоги?

И Петру отречься суждено.
Путаются времена и знаки.
В точности постигнуть не дано
Нам пути апостолов — двояки:
То, что записали, — то, что зна-
ли — а знали, вероятно, больше.
То, что записали, — то, что зна-
ли — а знали, вероятно, больше.
А неверье наше — как вина,
Либо в душах серый пепел фальши.
Павел, свет узревший на пути —
Что Дамаск, раз истина открылась?
И она даётся словно милость,
Вместе с этим можно к ней придти.
Многие дороги, много скал —
Патмос возвышается громоздко,
Ибо в духе Иоанн стоял —
Образы слоились в бездне мозга.
Колокол нас к действию зовёт —
К действию Богопознанья. Трудно.
Ощутить так хочется полёт,
Спать душа не может беспробудно.
Четырьмя Евангельями мир
Иисуса описать едва ли —
Он частицей в нас, мы в нём — пойми
Волю совершенной вертикали.
Иоанн мистическую суть
Света объясняет силой Слова.
От начала не представить путь —
Тщишься, грешный снова, снова, снова.
Начало формы
Конец формы
И идут двенадцать человек…
На ветру колышутся одежды.
Космосом идут, и суммой вер
Наших — не такие мы, как прежде,
Хоть растём не быстро. Но растём —
В этом росте бьётся пульс надежды,
Светом укрепляемый притом.

МАЛЕНЬКАЯ ЕВАНГЕЛЬСКАЯ ПОЭМА

Алмазная Нагорная —
Как прозвучала проповедь для нас-
Коль продолжаем длить пустое, вздорное,
О себялюбии вести рассказ?..

Соседи у подъезда языками
Который чешут час? О чепухе…
О марках телевизоров — и сами
Зачем не знают здесь, маша руками
Стоят…
Вздыхает бабка — эх-хе-хе…

Поэт выходит — он известен мало —
Собою горд: мол, не болтал я зря.
Гордыня «я» упрячет в одеяло,
А думал: стих: духовная заря.

Евангелия внешне очевидны —
Не очевидны копи глубины.
За столько лет не поняли! — постыдно!
Живём, не мучась комплексом вины.

Евангелия превышают тексты
Сознания — оно мало — объём.
У нас всё больше действия и жесты,
А о душе совсем чуть-чуть притом.

Раздранный мир — деньгами, нищетою.
Амбивалентность, как атлет сильна.
Все знают про верблюда и ушко и
Мысль эта так легко отстранена.
Мешает деньги громоздить она.

В остатках Вавилонской башни птицы
Навили гнёзд. Из нас растёт трава.
Насколь с гордыней просто единиться,
Столь свет понятен нам едва-едва.

От Ветхого Завета до Нагорной
Века прошли, и люди подросли.
Столь всходы обеспечивают зёрна,
Сколь хватит сил у золотой земли.

И вот Христос взят снова. Вопрошает
Его опять об истине Пилат.
Богач проснулся. Тяжело зевает,
Пьёт кофе, завернувшися в халат.

Вновь бьют Христа…В помойках неустанно
Копаются, истрёпаны, бомжи.
Пьют в кабаках мажоры окаянно.
Кто вспомнит, что полезно для души?

Взят, взят Христос… Ленивый поп зевает.
Идите с миром все — таков ответ.

Ответа толстомясый сам не знает,
Зачем ему астральный свет?

Нагорная нам кодексом не стала,
И кодексов нагромоздили — жуть!
Коль заблуждались много и немало
Страдали — не пора ль изведать суть?

АПОКАЛИПТИЧЕСКАЯ ПОЭМА

Апокалипсиса слои…
Остров Патмос, где камни и скалы.
Остров, чёрные-чёрные камни.
Воздух рвёт перспективы свои,
Он их рвёт под напором сплошных
Не бывавших доселе видений.
Иоанн созерцающий тих,
А в душе — каталог настроений.
Апокалипсис нашего дня —
Крах Японии, всюду волненья.
Мир торговый, зовущий меня —
Покупай, подними настроенье!
Апокалипсиса слои
Поддаются иль нет расшифровке?
Богословской доверься сноровке
Тех, кто ранее мысли свои
Предлагал, — толковал, как умел
Сумму вех, сумму символов сложных.
В перспективу тропа из тревожных —
Не идти ею как ты посмел?
Саранча — либо алчность всего?
Умножаема нашей гордыней?
Ибо жить не сумели твердыней.
Жалко что ли себя самого?
В чёрный свиток завьётся земля,
Да и времени больше не будет.
Кто из живших когда неподсуден
Грандиозного космоса для?
Ибо совести главный закон
Нарушаем собой постоянно.
Ибо розно живём — вот же он,
Ну а я? Я живу окаянно…
С перепоя седой человек
Нечто странное видит, не знает,
Что сие, мельтеша, означает,
Просто бред? Смена, может быть, вех?
Город — сумма всего: громадьё
Зданий, офисов, банки и фирмы.
Коль в душе не поставлены фильтры —
Проморгал значит грешный её.
Настоящее в чём-то сродни
Временам, что когда-то бывали.
Но цикличность периодов пойми!
Ты старался, но понял едва ли.
Иоанн нечто живописал,
Отдающее гневом и желчью.
Мы же страсти считали за жемчуг,
Только он в душах гнил, нарывал…
Лодки чёрные, вижу, плывут.
Вижу ангелов — трубы литые.
Умереть за Спасителя — труд.
И печати горят ключевые.
И печати не можно сорвать
Никому, — не пришло это время.
И другими обязаны стать
Люди — долг в этом, умное бремя…

АПОСТОЛ ИОАНН

Близостью к Иисусу осиян,
Слово прозревает Иоанн,
Как идею миру световую.
Только то, что говорил Иисус
Облегчает дней банальных груз,
Обещает жизнь потом иную.

Только формы пакибытия
Очень слабо представляю я,
Вновь к Евангелию припадаю.
Есть идея мира. И слова.
Есть забвенья мёртвая трава —
Я её срезаю, избываю…

Иоанн избыл — иль не имел —
Гнева, зависти и прочих стрел,
Что грехи в души вонзают тело.
Иерусалим весьма велик.
Кто же в нём охоч до мудрых книг?
Нищие кварталы сбиты тесно.

Город, вкруг него холмы, холмы.
Ирода дворец роскошен — мы
Роскошью прельщаться не должны бы.
Улицы. Проулки. Тупики.
К городским прудам ведут шаги.
Храма мощно нависает глыба.

Вечери значенье Иоанн
Лучше понял, — ибо осиян —
Чем другие. Будущее страшно.
И на Патмосе был в духе он,
И прозрел грядущее, пленён
Образами — их слоенье странно.

Откровенье — обозренье всех
До годов пятидесятых вех
Важных — до двадцатого столетья.
Дальше выход в кодовый простор.
Сквозь воздушно-солнечный шатёр
Спущено тысячелетье третье.

Близостью к Иисусу осиян,
Знал, что будет дальше Иоанн…

© Александр Балтин, 2012

произведения автора

на главную страницу