|
Шуберт на пыльной лестнице старого Дома, к себе не решается Он подняться — лицо усталого Нищего в смерти уже отражается. Ибо смерть, устроившись в колченогом Кресле ждёт его, не дождётся — Прекрасна, как девушка — в мире убогом Знает: кроме неё нету солнца. |
|
Аве Мария… так душу вверх Поднимает, и человек Будто безгрешным становится, будто Снова в детство уводят маршруты. А Шуберт щурится сквозь очки, И боль от жизни палит зрачки. |
На скрипучей лестнице дома замирает; пыль серовато слоится, и узор поручней истёрт…
Подслеповатые глаза щурит Шуберт, вглядываясь в известную неизвестность…
Всюду неизвестность ему — где вспыхнет музыкальный светоч он не знает, но Ave Maria звучала уже, томила такой благодатью, которую не выдержит сердце, и сколь звуки верно отобразили то, что слышала душа?..
Сегодня просто скрип лестницы под ногами, ступени прогибаются, рука едет вверх по поручню… И ключ, где ж этот ключ? Вечно заваливается куда-то… А в комнате девушка — откуда она здесь? Прекрасна, бела…
Ах, да это смерть! Смерть пришла за ним в обличье девушки, смерть, наконец, избавит его от оболочки телесного мешка, от этих смешных нелепых очков, от пыли и бюргерской серости, от переулков, которыми гонит жизнь! Смерть уведёт его в чистое царство звука, где он сможет вне времени, вне пространства впитывать музыку, делясь ею с ангелами…
Но… где ж девушка-смерть?
Нет её, показалось…
И значит остаётся — пока — остаётся всё по-прежнему — скудость земли и роскошь звука, убогая комната, напоминающая утлую лодчонку, и невероятный всплеск музыкального счастья, безденежье и ненужность денег — там, где бывает он…
|
Шуберт щурится сквозь очки, Боль от жизни лучами входит в зрачки. Аве Мария, как свет, звучит. Седьмая симфония к цели летит. Скрип ступеней и серая пыль, И скудна весьма композитора быль, Но это внешнее, а внутренне — рай. Внешнего, Шуберт, не замечай. Щурится Шуберт на этот мир, Где бесплатным ни хлеб не бывает, ни сыр, Где слёзы не стоят совсем ничего, Солёное их вещество. Шуберт в небесных гуляет полях, И знает много об астральных мирах, Откуда яркие шли лучи, И души его ласкали зрачки. |
|
Нежный, нелепый Шуберт… Музыка, знаешь, Губит. Музыка жизнь дарует… Вот золотые струи… Музыка Жизнь отбирает… Нежно Во смерть погружает… |
|
Жизнь с музыкою, как смиренье, Как бедность, и благой восторг. Как Шуберту без вдохновенья? Оно — как небом данный торт. Сколь нищета занятна, Шуберт? Её изведаны слои… И данность снова приголубит, Но — когти выпустив свои. |