|
Как будто снова ты идёшь с отцом — Не то, что в детство возвратился, или Внезапно умер, помутнев лицом, Но — искажаешь произвольно были. А вот у ясновидящей сидишь, Дружили… Жил я — будущего ради. С издательницей снова говоришь, Стихи читаешь из своей тетради. Иль с дядей снова на рыбалке ты Поймал ерша, плавник уколет палец… И вскрикнешь ты, заложником тщеты, Лишь фантазёр, не по мирам скиталец. |
|
Сочиняя, перевоплощался Ты в солдата Первой мировой. Или тихим облаком скитался По полям с небесною листвой. В разные миры попасть возможно Сочиняя пёстрые стихи. Раньше думал — миссия возложена, В юности расчёты велики. |
|
Память стала вязкой, как болото, Впечатленье канет — не найдёшь. Строчки замелькали было плотно, Хоть одну за хвост поймать захочешь — Нет, исчезли… Время ощущаешь, Возраст ощущаешь тяжело. Думаешь. Потом башкой качаешь, И вздыхаешь — трезвый, как стекло. |
|
Пьеро под флейту и под скрипку Печальный танец исполняет. А мне — не страшную ошибку Вдруг показалось — совершает. Он даже и танцует грустно. Июля солнце торжествует. Но быть Пьеро, вообще, искусство. Всегда смеющийся — рискует. |
|
Своды грудных мышц и подковы брюшного пресса… Тело обходится без прогресса. Душе без роста нельзя никак, Или восторжествует мрак. |
|
Каштаны рано расцвели, Сирень к ним присоединилась. Май нынешний — двойная милость К нам — обитателям земли. К нам — суетящимся гостям, Одетым в плоть, как в спецодежду. Через бульвар путь будет прям Шатров сирени пышных между. |
|
Птица по лоджии мечется, Бьёт клювом стальным в окно. Чья тебе смерть примерещится, Коль от приметы темно? Выпусти птицу — как душу Выпустит некогда смерть. Или приметы я трушу, Глядя на серую твердь? |
|
Журналы и газеты со стихами Твоими превратятся в пыльный хлам. Истлеют книги, ты уйдёшь — с вихрами, Мечтами, озарениями сам. Так что остаться может? И, мрачнея, Себе ответишь резко: Ничего. Но парковая пышная аллея Вдруг вспомнится — разгладится чело. |
|
Не получается ни с кем Сотрудничать никак. Ты — одиночка. Схеме схем Судьбы цена — пятак. Ты одиночка. Ничего Не нужно от других. Понять бы жизни вещество И влить в сакральный стих. |
|
Эта муха не застынет в янтаре, Пролетает надо мной, жужжа. День упал, и ночь в календаре, Ночь цифири любит ли душа? Муха, пролетев, исчезла что ль? Села на стекло? Но в мире ночь. Нет мушиных душ, мушиных воль, Приобресть, кто сможет им помочь? Летом будет рай мушиный — мёд, Варится варенье, пенка снята. Летом легче человек живёт, Пусть и жизнь его судьбой помята. |
|
Теолог доболтался до того, Что жизнь дана для осознанья нашего Несовершенства перед… Вот мысли богословской торжество, От оного — нелепо-тяжкого — Болит уже не голова, а череп. Что богословье — болтовня и род Литературы мне давно понятно. Но меру всё же надо знать. Тот вывод — ядовитый плод. Устал, моё лицо помято, И, не молясь, ложусь я спать. |
|
Сад фантастический, в каком МузЫка и архитектура Сошлись в один цветущий дом. Его сложнейшая структура. Барочным взмывом зазвучат Стихи, торжественно и плавно. А рококо сулит раскат Игры, намеренной подавно. Сплетенье фуг и сам орган, Как форма ангельского свода, Который не доступен нам, Пока не понята свобода. И сад колышется, живёт, Переливаются знаменья. И, может, правду в нём найдёт Неведомое поколенье. |
|
От папы пахло табаком, И борода его колола. Вот всё, что помнилось, — притом Мальчишка вырос превесёлый. Но вспоминал он иногда Таинственные ощущенья… Колола папы борода Легко, приятно без сомненья… |