|
В новую сферу едва ли Сможешь старым войти. Всё остальное детали Бессмысленного пути. В теле не обветшала Мыслю — как тело — душа. Самоукоров жало Жалило не спеша. Новая сфера мерцает Неистовой красотой. Истинную обещает Жизнь — может быть такой. Богатые в сферу не входят, Властные то ж никогда. О, об иной природе Речь, господа. Новая сфера снова Виделась в чудном сне. Узнать бы заветное слово, Чтоб в яви явилась мне! |
|
Небесный товарищ ярок, Однако незрим, незрим. Пройти через тыщи арок Надо, чтоб встретиться с ним. Кто ты, небесный товарищ? Тебе открыты мира О которых не очень узнаешь В теле живя, до поры. Представляю тебя порою, И грущу по тебе, Не очень-то веря строю Суетливых дней… и т. п. |
|
Все ухищрения пиара — Как волхвования кошмара. Проходит ночь, приходит свет — Понятно, что кошмара нет… |
|
Коль отдал должное и Генделю, и Глюку — На женщину едва ль поднимешь руку. |
|
Нашёптывает — вкрадчивый, упрямый, Такие развернувший панорамы, Что нет песка пустыни — есть война. Гляди — а во Твоё творится имя, - Твои ж реченья спутали с другими,- И яростна, кровава и сильна. Гляди — калечат малые друг друга. Вот хлещут тело, смачно и упруго, А вот костры: там заживо горят. Гляди: Твои идеи непонятны. Лишь внешней оболочкою приятны Лжецам, что вновь о сущности твердят. Гляди, нам надо вместе быть. Нам надо… Но Иисус, прекрасно зная — сада Собой не даст века ещё земля, Смущающего отвергает — ибо Дана тропа, и дан любому выбор — Со светом жить, иль потребленья для. |
|
Меня угнетает безделье, Но… не о чём если писать? Безделье — свинцовей похмелья, И строчки ты нижешь опять. Ты нижешь их, сильно надеясь На вспышку, на яркую мысль, На творчество, даже на смелость, На строчки и силу их мышц… |
|
Паясничает скоморох, И шуток сыплется горох, Скрипуч помост, и доски гнутся. Паясничает скоморох — Смеются, животы трясутся. Поп ржёт, хватаясь за бока - Рад побасёнкам дурака, Торговец, бабка вся в морщинах — Все рады шуткам дурака — Похабных много, никаких, но Какие ж ныне времена? Какая нас вокруг страна? Смеялся я, такое было. Ну а теперь, что за страна? Молчит реальность, как могила. |
|
Пышные иранские ковры, Символы плетущихся судеб — Ярко-изумрудные миры, Синева надежд, сомнений хлеб. Пышно шах живёт, а Насреддин Роскошь с прахом шуткой уравняет. Сладко призывает муэдзин На молитву вечно призывает. Плоти смерть легко сорвёт печать, Душу уничтожить невозможно. Смерть умеет истово молчать — Потревожь, когда тебе тревожно. Потревожь-ка смерть — молчит она. Изумруды мыслей заиграют. Золотом играет глубина Истины — но многие ль узнают? Дервиш, уходя в молчанье, знать Будет цену мира… И молчанье Дадено, как своеродный знак, Как небес извечное мерцанье. Скучно шаху. Палача томит Жажда, ибо много дел в застенке. Рассмотреть ли жизнь, как монолит? Невозможно. Сцены всюду. Сценки. Страшно воле неба уступить, А не уступить едва ль возможно. И в ковёр вплетаемая нить Навсегда войдёт. Войдёт роскошно. Вот Иран — духовная гора. Вечная Извечному молитва. Вот базаров и ковров Иран — Из другого, кажется, мотива. С небесами глину не смешать, Будущим былое не убавить. Дух велик — не страшно обнищать, Обнищать — и небеса восславить. |
|
Крабом крадётся разлука По бережку бытия. Вот и укушена мука — Ветхая мука моя. Мука, застрявшая в сердце, Видимо, до конца. И от неё — нету средства, Как от речей подлеца. С телом пугает разлука, Ибо за годы привык. Есть ли небесная Лукка? Там всеединый язык. Есть ли? У облака спросишь, И не получишь ответ. Многого даром ты просишь На протяжении лет. Ибо так мало надо — Облако в белом окне, Веточку счастья из сада, Строчку, какая по мне, Хлеба, щепотку соли, В сердце — ломоть огня. От неизбывности боли Ждёшь драгоценного дня. |
|
Дождь. Ничего не ждёшь. Усиленье дождя. Свинцово-прозрачный дождь Стихает, чуть погодя. Неистовый был порыв, Вспенено всё вокруг. Что же из перспектив? Только промокнуть, друг. Добежишь ли домой? Естественно, добежишь. Будешь сушиться. Стой! После дождя такой Выпуклой станет тишь! |
|
Ливень хлещет ни в чём не повинный И чернеющий быстро асфальт. Обложной, затянувшийся, длинный Ливень, въехавший сильно в азарт. Замирают машины, огнями Изливаясь в реальность, в какой Царство водное — шутит ли с нами? Или правит реальность водой? Под зонтами и под тополями Схорониться от ливня едва ль. Он грохочет большими шарами — Недоступными, как вертикаль. |
|
Глубже сердца нету глубины — Марианской впадины серьёзней. В сердце сфера света и вины, И стихи, что перевиты прозой. И стихи, проевшие мою Жизнь. Глубины сердца изучаю, О других по сути пою, Коли сердце частью неба знаю. |
|
В руках — драгоценная лира. На платье — златые пчёлы. А поёт о сущности мира, И участи невесёлой. Нет! в зале, где пир бывает И шумный, и пёстрый — надо Петь о любви, что сияет Подобьем небесного лада. На камне сидя, пристало Петь о сущности мира — Желчно, а может устало, Как позволит изящная лира. Попы, как всегда, жируют, Властители давят слабых. Мир словно и существует, Чтоб отразиться в силлабах. Той стороной отразится, Потом отразится этой. Печаль, улетай, как птица, Тоска, за оной последуй! Времён волокнистые реки Скальную песен породу Не тронут — чтоб в нашем веке Не забыли мы честь и свободу. |
|
Забываю усталые сети, Невозможен последний побег. Всё равно от рожденья до смерти Смерть едва ли поймёт человек... Отцветают ветвистые вишни, Растеряв лепестки, как стихи. Ты забыл и любимые вирши В клёклом омуте смрадной тоски. Сеть усталая ловит и ловит, Смерть сама от себя устаёт. Но одна ведь она обусловит Душам самый высокий полёт. Замираешь под музыку Баха, Полутёмною жизнью дыша, Ощущая без горя и страха, Как растёт золотая душа. |
|
Не губи меня, Господи! Жар твоего огня Может, проступит в голосе Медленно у меня. И языком страдания Остро зализанный мозг Произведёт не рыдания, А стихи, что не хуже звёзд. |
|
Солнечный ужас потомков От нашей жизни велик. Скверны немало потоков Вылить могли бы на них. Солнце духовное выжжет Эти потоки потом. Много ль из наших книжек Вдвинется в будущий дом? |
|
Поэзия — напор и ярость, И — дотянуться бы до звёзд. Бунт, вспышки света, супер-яркость, К неведомым пространствам мост. А — не научные статейки, Не с кафедры заумный трёп. …чтоб не рублишки и копейки, А солнечная буря чтоб. |