|
В шкафах балконных старый хлам Внезапный ужас вызывает. Газет скопленье раздражает, Сулят как будто сумму драм. А просто ты стареешь, ты С предметами судьбы стареешь. От пыли иногда шалеешь, Чихаешь, данник пустоты. Зачем хранить истёртый скарб? Зачем портфель вот этот? Лыжи? Иль будущее ненавижу, Хотя ещё не очень стар? |
|
Кардиограмма — силуэт Простора городского. Так Здоров ли я? Каков ответ? Такой, что нагоняет мрак. Мы с детства знаем, что умрём. Кардиограммы силуэт Таков, что мыслить о земном Уже сегодня смысла нет. Боишься? Нет. Боишься? Да. Не верю в скучную потьму. А верю — пёстрая среда Там, внемлющая лишь Ему. |
|
Обломки семечек со дна Пакета тупо выбирая, Вдруг вспоминаешь, что одна Жизнь, и не мыслится вторая. До дна уже и сам дошёл, Дыхание второе мне бы. Хотя всегда хватало хлеба, И крест не столь уж и тяжёл. Обломки семечек со дна Пакета тупо выбирая, Убого вечер коротая, Глядишь в окно. А там луна. Не с ней же говорить — притом Со стенами ещё глупее. А вспоминаются аллеи — Парк для деревьев тот же дом. Дыхания второго я Не жду, заложник бытия, Порой гуляющий в былом, Раз мало стоит жизнь моя. |
|
Тоска по действию есть Реакция мозга на Сумму прочитанных книг. Скучно, мол, пить и есть — Манит меня война Подвигом, что велик. Ярость действия! Плеск Будущего в зрачках. Преодоленье себя! Жизни-примера блеск, Ибо в книжности я зачах, Скучна мне моя судьба. А другой не предвидится! Нет... Действия — будто блеф Фантазии, чья крутизна Отрицает реальный свет. Лучше забиться в неф, И молитву испить до дна. |
|
Увидал Неаполь или нет? Дымку золотистую, ступени Черепицы, необычный свет, Лёгкие оливковые тени? Гроб из кипариса сразу был Дан ему пристанищем? Не сразу? Как страну Италию любил! Как стремился — не видал ни разу. Сколь порой стремленье результат Даст обратный, столь необъяснима Данность… Только италийский лад Всех поэтов влёк невыносимо… |
|
Кто корчит рожи за спиной Петруши? Мир провинциальный, Овеян ветхой тишиной — Такой простой, такой банальной. Надеяться на пистолет И динамит довольно глупо. И всё ж на протяженье лет Мы громоздить готовы трупы. Многоструктурная душа, Чьи высшие слои забыты… Провинциальность хороша Покоем… Бесы деловиты… Безумье бесов столь черно - На крайности всегда толкает. Не изживаемо оно, И снегом старым не растает. Ставрогин дочитал роман, И, в жёны взявши хромоножку, С собой покончил… Так, изъян Души насущную дорожку Не даст — известно - рассмотреть. И с бесами не поиграешь. Себя менять! — иначе смерть! Духовная страшней — ты знаешь. |
|
Был в Афинах, был в Пелопоннесе: Храмы одинаковы везде: Их колонны белизной играют, На фронтонах множество фигур. Общность полисов занятна мне Страннику-поэту — интересна Вместе разница пределов городских. Море сумму бликов предлагает — Сладостную скрывши глубину. Грек не может жить и не купаться. И приятно посмотреть, как грузят Амфорами корабли в порту Сладкое, густейшее вино Лучше пустоты переживаний. Есть в трактире каждом вкусный хлеб, Есть маслины, мясо, фрукты, рыба. И по переулкам я спущусь К городским фонтанам, где мальчишки Радостны, плюс лает собачонка. Видел я большие города, Жизнь была в них вряд ли интересней, Нежли в маленьких - везде витьё Страсти, и разврат в своих вертепах. Речь поэта — сгустки смысловые, А поймут иль не поймут меня? Я не думаю, платя обол За понравившийся каравай. Храм Афины предпочесть иль Зевса? Главное, я полагаю, так Искренне молиться, чтобы боги В верности моей не усомнились… |
|
Унылый Витебск Фантазий витязь Марк Шагал Преображал. Синагоги, заборы, О ценах споры, Селёдки ржавой Вид лежалый. Унылый Витебск. А вы парите с Подругой нежной. Вы — безмятежный. Полёт уютный. Ах ты, беспутный Любовник дикий — При том великий… Заборы, скука. Побита сука, Глаза больные, Тоске родные. Вы, может, спите?.. О нет — летите В роскошном небе В уютной неге… |
|
Теорийка одна ему Покоя не давала… Грубо В трактире, день идёт во тьму. На улице мелькают шубы И чуйки, а людей никак Не разобрать — метель играет. Теорийка по сути знак, Что жизни он не понимает. Сидит в трактире человек Из девятнадцатого века. Что ль он из нравственных калек? Кто ж знает сущность человека… Сидит в трактире человек — Под старину трактирчик слажен. А мозг настоль многоэтажен, Что не понять который век. Теорийка о том, что мир Есть отражение — и только. Как жить в подобном? Ты пойми, Есть, милый, пониманья долька. Не сладкая совсем, увы… Быть отраженьем неприятно. Иль в закоулочках Москвы Ты затерялся? И невнятно Бормочешь странное под нос, Века смешав… Теорий много. Когда до верных не дорос, Убога личная дорога. |
|
Сарагосы старой колорит, Солнечные золотые звенья. Эскрива — он будет знаменит, А пока усердие, ученье. Знает ли, что будет знаменит, Коль харизматичен в жесте каждом? Дух аскезой уплотнить возжаждал. Дело Божье кто создать велит? Опус Деи — комната одна Резиденцией пока — квадратна. Улица, какую из окна Видно, изгибается приятно. Церковь не любил франкизм. Запрет. Эскрива скрывался, был в подполье. Собственного знания адепт, Сгустком силы, средоточьем воли Предстаёт, чтоб ведом был успех. Или мул с поклажей Божьей только? А в предположеньях нету толка, Коли внутренних не знаем вех… |
|
Нас разорвать с тобою мир, Хоть захотел бы — не сумеет. Пусть яви прихотлив пунктир, И дырами порой чернеет. Меж нами траурной дыры Непониманья — это точно — Не допустили бы миры, Соединившие нас прочно. |
|
Деревья под игрою ветра Жестикуляцией богаты. Что сообщает эта ветка? А та покажется крылатой. Играют тени на дорожке, И жесты в той игре увижу. И в мир волшебный — пусть немножко — Как будто получаю визу… |
|
В дождевике идёт домой. Мерцает город, как живой, Дождём пульсирует, мерцает. А замечает он меня ли? Писатель думает, велик, Его роман — из лучших книг, Где кит — почти библейский символ. Кит белый — Моби Дик зовут. Ахава терпеливый труд, И океан громоздко-синий. Писатель нищ, едва ли зол. Его к вершине вёл глагол, Пусть бытовая жизнь убога. Писатель вписан в чувство долга, И с миссиею совладал. Кита, как образ миру дал. Расшифровать подобный образ Стремился я — серьёзный отрок. Кто сможет? Совершенный муж? Жизнь символов полна к тому ж. Железной жаждой одержимый, Ахав, своей судьбы режимом Замученный, — как все, поди… Что в океане за пути? Мы все кита родного гоним — Кита желаний, вожделений. В тенетах вьёмся поколений, И о былом так мало помним. |
|
Нравится запах свежего — Кладут во дворе — асфальта. Есть в нём оттенки нежного Лета с предчувствием завтра Точно такого ж: сияньем Полного… Двор изменяется, Кажется, что начиняется Необычайным мерцанием. Двор обновляется медленно, Ты обновишься едва ли. Солнце. Жара. Безветренно. Всё остальное — детали. |
|
Архитектура благосклонна К руинам — отпрыскам своим. Взмыв готики остановил Небесный мир, — он дан бездонно. О, готикой воплощено Религиозное горенье. И камня может быть струенье — Как мощно вверх оно дано! Лес тонких шпилей, лес фигур, Обилье символов и знаков. Сие — из жизни Зодиаков, А вот святые. Их ажур: Ажурны — так издалека Портал увидится громоздкий. Собор узри моделью мозга Небесного — мощь велика. Барокко, линия густа, А рококо играет нежно. Тянуться выше — сколь мятежно? — Не будешь, коль душа пуста. Архитектурный каталог Включает очень много пунктов. Ломали стены катапультой — Участником войны ты мог Быть в предыдущей жизни? Нет? Многоэтажки заурядны, В них редко встретятся таланты. Сулящие обильный свет. Архитектурный палимпсест — Скобою дом, уродлив, стянут. Развалится, тебя обманут — Как многих в сумме разных мест. Архитектура-высота Всего сознанью интересней. Она сродни небесной бездне. Понять бы небо! Вот мечта… |
|
Былинку тащит муравей, А я слежу за ним. Неровный Рельеф — и плиткою приподнятый. Скамья, и я сижу на ней. Упорно тащит муравей. Щель, задом он забрался, тянет Былинку, он меня сильней. Рванёт вперёд, замрёт, и станет. Как мало знаю я о нём! Отвлёкся, потерял из вида. А может я был муравьём, Когда погибла Атлантида? |
|
Василий Васин, Иванов Иван… Поди, пойми с такими божий план! |
|
Плазма космоса живая — Плазма космоса сложна. Сущности её не зная, Жизнь свою допьёшь до дна. Фейерверки звёзд играют. И рекламные огни Ночью в городе пылают. А куда влекут они? Плазма жизни тяжела и Облекает всё вокруг. Жизнь густая и живая, Счастлив будешь в бездне мук? Даже в ней — в подобной бездне — Счастье можно обрести. Ум опять страдает бедный — Ищет истину пути. |
|
Свежеподстриженной травою Так сильно пахнет во дворе — Что будто с городской средою Расстался некто на заре. Не на заре…а так — поутру, Идёт на службу человек, Зевает, вверенный абсурду Своих забот, и лёгок свет. И запахи травы витают, Собою наполняя двор — И тени скуки отступают — Суля со счастьем разговор. |
|
Редко падают удары С колокольни, иль подобье Улетающего шара Каждый? Выдумать пособье По значению звучаний… Густотой июль текущий — Исключение страданий В жизни, радостью могучей… |
|
Остро, отвесно Падает чайка, Чтобы взлететь, Зигзаг начертив. Июльская бездна Мила чрезвычайно Мне — и красив Парк, где каскадом Блещут три пруда. Зелень воды. Падает чайка, Снова взлетает. И наблюдаешь За птицей ты. |
|
Поклонником балета не являясь, Ты всё же символ танца уяснить Стараешься, испытывая зависть К той лёгкости, какую проявить Способно тело. Кружево вращенья. Мерцающее чудом фуэте. Через деталь реальности растенье Понятнее — с порывом к высоте. |
|
Дождь пощипывает жесть Подоконника, но вяло. На часы я гляну — шесть, Что ли влезть под одеяло? И заснуть, и позабыть День дождливый, неприятный. Сон — как будто рвётся нить. Шёпоток дождя невнятный… |
|
По гамбургскому счёту оцени Свои — шкалы не знаю — дни. Борцы и сутками боролись, Чтоб победителя назвать. Расписаны все свыше роли с Нагрузкой. Сколь известно вам? Счёт гамбургский, возможно, страшен. Сколь не нагромоздил бы башен Метафизических — малы. История твоя ничтожна. Дождь целый день. Смеяться сложно, Да и души темны углы. |
|
Не тот характер, что к успеху Ведёт — тогда сиди, молчи, Воспоминания — как эхо Былого. Слушай. Получи. На ножке прыгаешь у кромки Береговой — вода в ушах. По нраву ракушек обломки, Опасен — укололся — шаг. Не тот характер, чтоб успеха Добиться — нужен или нет? Коль день любой по сути веха, То всё одето в тайный свет. |
|
Основа костная тверда… Кость мысли расщепило страшно — Мысль, что была собой горда, В слова переводилась зряшно. Кость — штырь природы, кость жива… Чернеют ветхие в могилах. О, много вариантов милых На свете, понятом едва. Кость мысли, как основа что ль? Кость жизни сломана бывает. Меня томит такая боль, Что ничего не помогает. Свет заливающий юдоль, Порою всё же исцеляет. А нет — пусть торжествует боль, И ничего не объясняет. |
|
Стекло расписано морозом, И сквозь него не виден мир. Любуйся, сверившись с прогнозом, Узор серебряный так мил. Стекло порою позволяет Чуть отстраниться от всего. Обилье мира поражает — Детали правят торжество. Стекло блестящее приятно — Порою пальцем проведёшь. А в пыльном оставляешь пятна, И суммой пятен ты живёшь. Коль это траурная сумма — Твои дела по сути швах. Коль в символ скручен их рисунок, Не устрашат ни смерть, ни прах. |
Туши на бойнях — на крюках подвешенные туши; косные оболочки; раскрытое чрево коровье напоминает адскую арфу… Кровь, струящаяся по стокам. Мясо. Материальная суть жизни. Фартуки мясников, забрызганные красной субстанцией. Необходимость жрать. Грядущие бифштексы и лангеты. Запах…тяжёлый запах; воздух, сгущённый смертью. Взгляните в глаза коров: протоплазма кротости мерцает бездной. Вы не устали есть чужие жизни?
В узком переулке — а через чёрный парапет видна серая река — в переулке пустынном, с громоздкими сундуками старых домов — они: трое друзей — плясали, скакали, весело кривлялись, и камера, стоявшая на асфальте, снимала их. Один из них вгиковец, лучший оператор своего курса, второй — поэт, не печатавшийся ещё, но уверенный в своём успехе, третий — блестящий студент-арабист.
Вся явь впереди.
Через двадцать лет не общаются вовсе. Тот, из ВГИКа долгие годы жил в Америке, чего только не изведал, теперь, вернувшись в Россию, участвует в съёмках сериалов в качестве администратора; другой создавал фирмы, богател, входил в контакт с криминалом, чтобы всё потерять, жить в конуре и общаться больше с компьютером, чем с явью; третий печатался где-то, ни славы, ни социального положения не добившись.
Да и кассета, когда-то забавлявшая их, пропала…?
|
Погребальная пышна контора, В зале смотровом стоят гробы. Лак заполнит блеском ваши взоры, Не уйти вам от своей судьбы. Есть — аж не гробы, а саркофаги — Вычурны, размеры велики. На таких бы разместились флаги Полководца. Кто прочтёт стихи? Проводница ласково воркует — Есть в конторе проводницы, есть. Вам не всё равно, как упакуют Ваше тело — важное, как спесь? Заполняются бумаги — важно Сколько заплатить, раз деньги — сок Социума — в нём порою страшно Жить, и каждый камнем одинок. Погребальная пышна контора, Всё, что надо — саваны, венки. Музыка звучит и разговоры — Пусто всё, как скверные стихи. |
|
Заборы, ровные весьма, Хотя крива дорога — ясно. Провинциальная весна, Как всякая весна прекрасна. Насколь уютен городок, Столь жить здесь всё же неохота Тому, кто множество годов Знал метрополию… Природа Его сознанья такова, Что тяжела провинциальность — Ужасно пыльная трава, Любой домишка — как банальность. Зачем ты здесь? Хотел я в храм Зайти — известный, очень старый… К нему нашёл дорогу — рад По жизни человек усталый… Зайду, поставлю свечи я… Молитвой жизнь свою представлю. На остром мысе бытия Лишь тишину души восславлю… |
— А за несколько месяцев до смерти руки его покрыли жуткие прыщи, даже не прыщи — гнойники скорее... — Обходили заброшенный, пустой ипподром на ВДНХ. — То есть у него уже шёл распад в организме; а встречались с ним последний раз 31декабря, утром, второго он попал в больницу, а пятого умер.
Идут, озирают ветшающие павильоны — былое великолепье Союза, говорят…Зелень майская золотится, и неохота думать о смерти, неохота, — и тем не менее один из них развспоминался — всё говорит о друге, ушедшем год назад…
|
Ворона из пакета мусор Потянет, а пакет порвёт. Над сквером облако, как мускул Внушительный — работы ждёт. Кафе стоит на жёлтых балках, А под одною шампиньон — Могучий, вовсе не из жалких, И одинок ужасно он. Я утренние впечатленья С собой унесу… Потом Вдруг вырастет стихотворенье, Душой стремясь в духовный дом. |
|
Россия. Поэзия. Смычка Понятий — надёжная связь, Связь огненно-яркого смысла — Ни время не тронет, ни грязь. Россия — поэзии космос. На солнце сверкает река Живая — не может быть косной, Живые её берега. Всё живо — трава, даже камни, Поэзией всё прозвучит. Услышишь то облако как ты? Как сгусток умелых молитв. Россия. Поэзия. Солнце. И тройственность не разорвать. И зло понапрасну смеётся — Победы ему не видать. |
|
Лужа напомнит два лёгких… Дождик — художник из ловких… |
|
Гамлет, принц Датский… Представление завершено, Оловянные кубки, не колющие рапиры — Реквизит убирает старик, чихая, ему — всё равно, Ибо мир театральный — только подобие мира. А когда-то сам играл сизоносый старик… Гамлет сегодня в ударе был, — после спектакля выпьет, конечно. Перенасыщенный драмы язык Не позволяет жить просто — жить будешь кромешно. Гертруда к мужу и детям едет, быстро такси домчит… Мир, вероятно, полон разного реквизита. Полоний дома, поужинав, рюмку водку выпив, сопит, Засыпая, и сложная роль позабыта… |
|
Я могу написать обо всём, Но не знаю, зачем это нужно. Вне стихов, полагаю, мне душно, Мир окрестный чудесен при том. Я могу написать обо всём… …самолёт запускают ребята, А цветенье июля богато. Самолёт, облетающий дом. Акведук — будто кипенный снег. Льются лестницы. Узел прогулки. Небо синее, и человек, Исчезающий в переулке. |
|
Белуха — символом Алтая Как отразиться в языке Протоалтайском? Он, смолкая, Уходит… Небо вдалеке. Действительность обыкновенна, Но держится той суммой скреп, Какая сердцу несомненна, День каждый без неё нелеп. Лингвистика — тень лабиринта, На стенах поросли цветов — Великолепные, что им-то До наших местностей и снов? Сон местности о сути оной… Вот напевает древний грек. О древности своей законной Не знает толком человек. Всего насущней выход к свету, Необходим, как речь — не то Мы не осилит массу эту — Дорог, мечтаний, дел, плато… |
|
От Пелопонесской, исступлённой До Тридцатилетней мы дойдём… И глядит герой заворожённый — Сам не зная — он уже сражён? Мировые войны колыхали Вязкие пласты пространства сколь? Но пространство видоизменяли, Через вой, страданья, кровь и боль. Клочья хроник рваных. Постепенно Мы придёт к другому естеству. Человек бежит — бежит из плена Зла — и не в мечтаньях: наяву. |
|
Талантливого человека Чужой успех поранит зло — От собственного неуспеха Его сознание свело. Что плохо зависть — это знает, Да совладай-ка с ней — когда Вон тот опять преуспевает, Респект, награды получает, А жизнь твоя перегорает, В печи, где жжёт огонь тщета… |
|
Мне нравится понятье сумма, Так, опыт — сумма прошлых лет, Иных из них ветвист рисунок, В других — считаешь — смысла нет. И церковь сумма — высота, и За шпилем тянется собор. Я смотрю, и сам взлетаю: Нельзя взлететь — как приговор. |
|
Пейзажи снежные России Текут волшебной синевой. Пейзажи белые и синие Чудесные над головой — Сколь снег союзен с облаками? Не даст понять, белея, храм. Леса с глобальными снегами Известны слишком ярко нам. Но топоры стучат зловеще — В проран! Не будет ничего — Мы рухнем — чей же голос вещий? Нет, зло не справит торжество. Грязь душ — и световая сила Иных, столь совершенных душ. И всё Россия совместила — Игру огней, волшебных дуг, Стихи дающих и картины, Иконописный чудо-сад. С тем для отчаянья причины Любой найдя, не будет рад. Я мимо умершей деревни Прошедшим летом проезжал. Вид ветхий, чёрный, страшный, древний Вогнал сильнее, чем в печаль. Грязь вычистить из душ — и будет Россия вечностью сиять. Век золотых духовных буден Примером миру предлагать. |
|
Глаза болят, как с перепоя, Хотя вчера совсем не пил. Старение пошло кривое С отъёмом заурядным сил. А есть и мудрое старенье — Когда яснее бытия Мне тайны станут…Тем не мене Старею я. Старею я. |
|
Ортодоксально чёрный цвет, Богатство бархатное ночи. И звёзд игольчатый сюжет, Свет льющий в очи. Прямо в очи. |
|
В магазине или же в метро Плазму жизни ощутишь сильнее Нежли в одиночестве — аллеей Мысли мерно следуя, хитро. Плазмой жизни переполнен дом Каждый, своеородная начинка. Ругань — как подобье поединка, Лучше погрузиться в толстый том. Или в одиночестве тебе Жизнь ясней, обиняков не надо? Ясность мысли — значит ясность взгляда, Многое понятно и т. п. Плазма жизни всюду, и густа. В магазине иль метро томишься, Поскорее выбраться стремишься, Ибо небо — что за красота. |
|
С молитвою творил изограф икону — так пиши стихи. Трамвай проехал, и пантограф растратил звёзды — велики. О, брызги цветовые, сгустки различнейшие бытия. Их в слове воплотить — искусство — владею им? — не знаю я… Хоть часть гармонии всеобщей в себе хотелось ощутить. А мы порой напрасно ропщем, не понимая слова — жить. |
|
Боль осознать, как дар сумей. Как дар невидимых огней, чтоб их изведал ты хоть раз, и в бездне яви не погряз… |