|
1 Понять бы — почему вот так:Какая б ни была эпоха, В России вечно или плохо, Иль очень плохо. Грустный факт. 2 Мечты мешают золотыеПонять, возможны почему Два состояния в России: Кошмарно, и — провал во тьму. |
|
Поцелуй, горевший на губах, Волосы рыжевшие Иуды. Поцелуй предательского блуда От веков прошедших не зачах. Чёрное не отбелить уже. Факелы солдат пылают красным. Будущее будет ли прекрасным? Нет ответа ни в какой душе. |
|
Я вермахта солдат. И я простак. Сказали — мир моим в грядущем будет. Маршировал со всеми я. Вот так. Потом война как загрохочет в бубен. И в России пулею убит. За то, что ты простак заплатишь дорого. Я был убит. О том мне говорит, Бурля как лава, адовое олово. Убитых было много. Не за нас — Хоть верили мы — оказалась правда. Уверенные в ложном - хуже падали, Я понял это лишь в аду, сейчас… |
|
Поговорим как на духу — Насколько стала жизнь понятна? Ворона, сидя на суку, Заграет резко, не приятно. Насколько снова сильный прав, Настолько правда позабыта, Не то гвоздями в гроб забита, И норов подлости лукав. Жизнь изучал за классом класс Годами — шли весьма угрюмо. Покоя не давали думы, И не дают опять сейчас. Ну что ж, смотри на облака, Подсвеченные солнцем дивно. Темна ли жизнь, иль перспективна, Увы, не объяснят века. |
|
Нельзя написать десять тысяч хороших стихов. Нельзя прыгнуть далее смертной черты. По кладбищу ходишь, и слышишь обрывки слов, Из коих все десять тысяч стихов и составил некогда ты. |
|
Долго жил, и опыта не мало… Вяземский садится за стихи. Снега за ночь много наметало — Всё бело: земля, древес верхи. Слово гордо, твёрдо, чисто, нежно, Световое естество внутри. Грустно жить случалось, также — нервно, Радостно — под пенье до зари. Ждать от смерти только смерти грустно, К этому князь Вяземский пришёл. А когда-то верилось в искусство, В то, что перспективы даст глагол. |
|
Стихи — ответы Бога на молитвы, И умиленье, радость, и т. п. Что ж говоришь не отвечает? Быта Пласты, мол, тяготят, нищ по судьбе… И музыка — ответы Бога, или Так просто хочется считать тебе? Стихи ответы Бога, наши были, И осени щедроты, и т. п. |
|
Жизнь — постоянство панорамы. Двор изменяется. Ты жив. Не раз бывал в пределах ямы, Вообще не видя перспектив. В чём постоянство панорамы? В том, что реальна, что она Есть и пребудет… формой драмы, Где зря надежды даст весна. А летний купол разобьётся О злато осени легко. Ты жив. Зима опять вернётся, Хоть мнится летом — далеко. |
|
Мистического Ватикана Великолепные слои. Лет лабиринты неустанно Меняют сущности свои. Архивы, тайники, музеи — Но матерьяльности объём Вторичен, пусть и ротозеи Считают — только он при чём. Незримы Ватикана краски, Определившие его. И это, мыслится, прекрасно, Чтоб матерьяльность торжество Не справила… Хотя роскошен И внешне древний Ватикан. Жить не удастся лишь хорошим, И в этом бытия изъян. |
|
Империя особняков, Дворцов, витых решёток, Вены. Империя конкретных снов, И сладко-зыбких - несомненно. В трактире пиво Гашек пьёт, Швейк улыбнётся добродушно, Сливянки автору нальёт, Что не было темно и скучно. В контору Кафка в сотый раз Идёт по улице всё той же. Приём у Фрейда. И сейчас Тебе не будет столь тревожно. А кто живёт в особняке, Укрытом в зелени красиво? Вот Ульрих с ручкою в руке Просчитывает перспективы. В пролётке Малер едет — мощь Симфоний наполняет мозг… И Империи роскошна толщ, Дана помпезно и громоздко. А Франц Иосиф потерял Жену давно довольно… Старый Монеты снова созерцал. Лёг отдыхать, весьма усталый. Империи лоскутной блеск. Вальс вьётся, пахнет свежим кофе. К былому ярок интерес, Хоть рок — погибнуть в катастрофе. |
|
Я родом из Средневековья, Мой плащ украшен суммой пчёл. И на строительстве собора я Познал высот больших глагол. А я ходил и пел, бывало, Сидел на камне, одинок. И драгоценного металла Изведал сладость и порок. Епископа секретарём я Был сколько-то банальных лет. Князь церкви, нравом слишком вздорный, Стихов весьма любил сюжет. Кто я? Я сам того не знаю. С плаща пчеле не улететь. Я в неизвестность прорастаю С тем, чтоб душой её воспеть. |
|
В ковбойской шляпе набекрень Старик играет в переходе. Весьма тяжёл июльский день, И… ничего не происходит. Огромный город опустел. Кто старику подаст? Играет. И если сам слезу пускает, Украдкой только, между дел. |
|
Мир состоит из катастроф, Привык к балансу потрясений. Других не уяснилось троп, И не нашлось других ступеней. |
|
Полосы сиренево по небу С белой дымкой — крепости ль берут? Возле моря вверить жизнь ущербу Невозможно. Небеса цветут. Тихо дышит море глубиною, Синева, отлив стальной, верхи Пены сдобной коркой золотою Дадены. Зачем нужны стихи? Ладные ломти песка желтеют. В небе возникают города. Мощь и красота тебе сумеют Объяснить сколь важно Богу — Да. |
|
Пудель остроносенький ныряет К жёлтому мячу, но малышок С лёгкостью его опережает — Беленький малыш, как творожок. Лай задорный — так смеётся пудель, Коготки, их по паркету стук. Малышок хватает мячик — будет Удержать его не просто тут. Пуделёк хвостом метёт, и лапой Мячик пробует забрать себе. Битва — не чета тяжёлой, ратной — Милая, занятна, и т. п. |
|
На асфальте качаются тени, Ветер двигает ветви рукой… Будто голос былых поколений Говорит о прошедшем с тобой. И глядишь на прозрачные тени, Представляя ушедших туда, Где иные сияют ступени, И инакая слишком среда… |
|
Боинг сбит. Тяжёлые пласты Жертв, погибли юноши и дети. Боинг сбит. Хотя… при чём здесь ты? Многие так мыслят здесь — на свете. В чём вина моя? Сыскать ответ В собственной душе довольно сложно. Дан чужой агрессии портрет Мощно, и становится тревожно. Жизнь ценою в грош… любого что ль? Ощущенья личные шифруя, Получаешь отвращенье, боль… Боль, что не уймётся ни в какую. |
|
На площади Белькур каштаны Лион предложить обозреть. А далее — какие планы? Собор Сен-Жак, как дар гореть Огнём, какого не представишь. И роза древнего окна, Как сердце, коим жизнь восславишь, Познав, насколько жизнь одна. Лион — как бездна черепицы, Взлетают голуби легко. Собора взлётом насладиться Сумеешь - бел, как молоко… Собор, парящий над Лионом. Отель, где Франсуа Рабле Писал — на то был обречённым, Дни совершая на земле. Лион — роскошный, в чём-то лёгкий, А в чём-то столь средневеков. Гуляешь им — весьма не ловкий Искатель, собиратель слов. |
|
Представь колоду в миллионы карт, Пестра, но повторяются картинки. Гигант её тасует — сколь азарт Его окрашен ало и карминно? Причудливо тасуется она… Муж размышляет: Как так получилось, Что эта женщина моя жена? Скажи — к кому-то криво — сделай милость… Трудяга нищ. Бездельник получил Наследство, и усердно пропивает. Поэт услышан? Нет, утратил пыл, И более стихов не сочиняет. Гигант с улыбкой кинет карты вновь, Перемешает, вытащит, что надо. У пары завершается любовь Делёжкою имущество. — У гада Всё заберу! — рычит жена. Гигант С ухмылкою тасует снова, снова. И каждый дан с издёвкой вариант, Ко всякому душа едва ль готова. |
|
Осенние листья на спинах форелей плывут, Вода золотится, как память о лете. Стеклянный ручей совершает естественный труд, А фразы бумагу наполнят увиденным — разным — на свете. Парижский, косой, одиночеством сдобренный дождь. В кафе так уютно сидеть, но писать неохота. Бульвар виден, памятник, листьев не сильная дрожь, Ром пьётся чудесно, как будто глотками — свобода. Осенние листья… Витрины. Теченье огней. Уходит реальность, в которой так радостно-грустно. Осенней тоски не бывает, пожалуй, сильней, И всё-таки надо её переделать в искусство. |
|
Много жухлой в июле листвы На асфальте — сухие улитки. Жизнь постигнуть — с которой попытки? — Ты стараешься, молвив - увы. Мирозданья предельный шатёр, Весь расшитый звездчато, роскошно. Ночь пьянит столь мечтательный взор, А мечтателя жизнь так ничтожна… Никогда не прельщавший расчёт, Математики дебри мерцают. И кометы свершают полёт, Им пространства пласты не мешают. Много жухлой в июле листвы. Не пора ли от жизни проснуться? Но милы переулки Москвы, В густоте пышной зелени вьются. И шатры, и другие миры Представляются слабо, как тени. А реальнее, чем — и костры, И бесчисленных лестниц ступени. Будет яблочный август богат. Вспомнишь, грешный, замшелые плиты Старых кладбищ, любое — как сад Смерти — той, что всегда деловита. Будет август. Известно тебе. Жизнь продолжится областью смерти. Одиночество, страх, и т. п. Новой мерою, люди, измерьте… Только новой найти не дано, Оттого столь порою темно. |
|
Прозревавший ангелов художник, Чётко видел миссию Руси. Пусть былого суть постигнуть сложно, Святость будет формою оси. И смотрели с небеси святые, Как художник, свой вершивший труд, Сознавал насколько мы дурные, И насколько лучшие придут. |
|
Маленький, ни в чём не виноватый Как врастёшь в обыденную жизнь, Где любой из нас — виной распятый, И гвоздями страхов, страсти, лжи? В шарики с тобой играю — нежный, Милый мой, улыбчивый малыш. Не узнал бы жизни безнадежной! Я шепчу Всевышнему — услышь! |
|
Сергий небесный Сияй над бездной Жизни земной. Прошлое с нами — Хоть мы и стали Кривдой живой. Сергия лепта — Яркая лента Дней на земле. Истина дышит. Кто её слышит? Ищем в золе. Сергий подмога, Ибо до Бога Так далеко… Жизнью без Бога В чрево итога Рухнуть легко. |