Александр Балтин

ЛИСТЬЯ ДНЕЙ


* * *
Под шагом гнутся серые мостки.
Повсюду стройки — сколь разнообразны.
Шёл этой улицей зимой не раз, но
Всё было по-другому… Хи-хи-хи
Доносится из дворика. Цветут
На клумбах ярко-красные тюльпаны.
А алкаши наполнили стаканы
И выпивают в подворотне, тут.
Собакам же бродячим чистый рай,
На майской травке любо порезвиться.
Весенние долистаны страницы,
И лето открывается — читай.

* * *
Дождь лил, замешивая грязь.
Провинциальный двор был страшен.
Фонарный свет, с потьмой борясь
Проигрывал, был вял и зряшен.

Я к брату шёл, бутылку нёс,
А зонт порывами трепало.
Акаций мимо и берёз
Нырнул в подъезд, где света мало.

И пили долго водку мы,
О детстве вспоминая нежно.
Так в ноябре — но до зимы
Всё стало как-то безнадежно.

* * *
Когда ты робко в храм заходишь,
Любезен Богу или нет?
Огнём свечей сейчас низводишь
До пепла свой душевный бред.

И чётки дней перебирая,
Ты — весь испятнанный виной,
Вдруг веришь — вера золотая
Порукой будет шаровой,
Что есть за смертью жизнь иная.

* * *
Отражение своё в стекле
Изучаешь, а вагон метро
Быстро мчит, и жирно по стене
Провода ползут.
Куда ситро
Лучше пить, чем на себя глядеть —
Мрачен и насуплен, тяжелы
Мысли, за любой мелькает смерть,
Иль пугают чёрные углы.
Постарел, и борода седа.
Вылетел вагон на яркий свет.
Отраженья нет — и где года?
Нету их как будто, вовсе нет.

ЛИСТЬЯ ДНЕЙ

Листья дней — слежавшийся опад.
Вон листок вчера — возьми попробуй,
Вставь в гербарий.
Был когда-то сад
Юности.
Жизнь кажется убогой.
Световой воспринимая жизнь
Выиграешь больше, вероятно.
Жаль, мечтаний растопивши жир,
Блюда не получишь.
Неприятно.
Листья дней…
И я гляжу — опад
Бурою отсвечивает кровью.
Иногда, считаю, был бы рад
Кротость позаимствовать коровью.

НАЧАЛО

Начало — сокровенное понятье,
Начало жизни — тяжело звучит,
Хотя вообще — от меры восприятья
Реальности зависит.
Скучен быт.
А в чём его начало? В поле жизни?
Без дома не получится никак.
Начало. Вход. Сознание отчизны.
Начало-свет. В него ворвётся мрак.
Начало: утверждение: я буду,
Уверенность тяжёлая: я есть.
И прошлое моё подобно чуду,
Когда я сам телесно, вот он, здесь,
В сейчас — сказать иначе не умею.
Начало. Бой часов, и я устал —
Я в парке видел чудную аллею —
Кленовый, отчеканенный металл.

* * *
Зачем проходит это время,
Анук Эме?
Во сне гулял сегодня в Риме
Я по зиме.

Проснулся — а лицо помято,
И сам я стар.
Сера воспоминаний вата —
Мой дом…бульвар…

Зачем проходит это время
Сказать боюсь.
Коль всё склоняет к смертной теме,
Логична грусть.

Пустеет кинозал. И фильма
Финал смешон.
А в город выйдешь — банки, фирмы.
Зимой снежок.

Наелся сладкого варенья —
Ни бэ, ни мэ.
Зачем проходит это время,
Анук Эме?

* * *
Сонный лепет сада.
Утром
В сотах золотой росы
Сад. И суету абсурдом,
Хмыкнувши легко в усы,
Представляешь.
Паутинка
Красным высверком мелькнёт.
Жизни крутится пластинка —
Кто услышит? Кто поймёт?
Но сады противу смерти
(иль она особый сад?)
Служат нам во славу тверди —
Я её сиянью рад.

* * *
Литературные задворки
Обжил своей судьбою я.
Мечты о будущем прогоркли,
О светлой ноте бытия.

Литература против мифа
Реальности — реальна, мол.
Литература — форма мира,
Который в мире не нашёл.

Глагол ведущий, мускулистый,
И бастионы старых книг.
Свет предпочтительнее чистый,
И то же самое — язык.

Литература позволяет
Действительность не замечать.
И вместе к правде пропускает,
Какую хочется узнать.

САДЫ

Морг — противоположность сада.
Цветут роскошные сады.
Как много яблонь сердцу надо,
Чтоб не сожрал огонь беды.

Как пеной вишня заливает
Простор, изученный вполне!
Весенний сад всегда прельщает,
Но осень более по мне.

Да, осень — красотой волшебной —
Той, византийской красотой —
Смерть представляет столь ущербной,
Ненужной слишком нам с тобой.

ЖИМОЛОСТЬ

Лилии в саду кричат от боли,
Перед ливнем глотки растворив —
А для нас лишь аромат, не боле.
(катит камень на небе Сизиф)

Ты вообще о жимолости думал —
А не всё равно о чём писать!
Неудачник ты, не то придурок!
Неугоден, верно, небесам!

Катишь камень, как Сизиф — сорвётся,
Даром все усилия твои.
У забора впитывает солнце
Жимолость, что там ни говори.

А гроза и лилии примстились.
Жимолости сжатый, сочный мир.
Мускулы листвы засеребрились,
Облик чрезвычайно. Знаешь, мил.

Всё не те слова, не те по сути,
И сама действительность — покров.
А перед глубинами пасует
Ум твой, тратя много разных слов.

НА УЛИЦЕ…

На улице вечной печали
Искать не пристало любви.
За гробом главами качали,
Шли три старика, и твои
Шаги неуместно звучали.
На улице вечной печали
Тоскливо, что ни говори.
Всё бурое тут, мутноватый
Сам воздух, и как-то тяжёл.
Бачок с окровавленной ватой,
И даром звучавший глагол.
Пельменей под водку купили,
Цена развлеченью — пятак.
Соседа в подъезде убили —
Зарезал заштатный дурак.
На улице вечной печали,
Я думаю — вы не живали.
И не попадали впросак.

* * *
В круговом перевиве реальности круглый фонарный жемчуг.
Гроздья звёзд удалённые, дело есть ли до них
Веселящимся парам богатых мужчин и поддатеньких женщин?
Всё равно скоро кончится всё, из мира живых
Всё равно нас так быстро исторгнут — и львов и шакалов.
Пусть эстет, много выпивший виски, расскажет нам про
Экспозицию классика — как там? Шагала? В
Фееричном Париже. И вор позабыл про перо.
В круговом карнавале обыденной жизни не надо.
Всё местами меняется, воск по лицу, по лицу…
Удовольствий раскидистый сад лучше бездны вокзала,
Ведь с него поезда повезут вас к печальному очень концу…

* * *
Мы живые руины семьи.
Мы втроём на даче сидим за столом,
Пьём, говорим о былом,
У каждого воспоминанья свои,
Пересекаются они в узлах.
Старая слива возле окна,
Две грушовки, об огурцах
Напоминает теплица — огромна, - она
Будто плавник неведомого существа.
Мы вспоминаем тех, кто ушли.
Но это просто слова, слова,
Мы пьянеем, слова тяжелы.

ПОДСТРИГАТЕЛИ ТРАВЫ

Они одеты, как солдаты,
И респираторы на лицах.
Трава, что разрослась богато,
Запуталась в своих границах.

Они одеты, как солдаты,
Цвет хаки — неприятный цвет.
Бульвар, акации рогаты,
Июльский загустел сюжет.

И подстригают эти люди
Травы массивы делово.
Что человек есть смесь в сосуде
Едва ли важно для кого.

Что спирт амбиций перемешан
С раствором зависти — мура!
…как будто летний свет нездешен,
А травку подстригать — игра.

Они одеты, как солдаты,
А с кем сражаются они?
Всегда иль нет мечты крылаты?
Но ведь всегда бескрылы дни.

Гудят противно аппараты,
Слоится мёртвая трава.
Они одеты, как солдаты,
Им, то есть, не нужны слова.

Слова отчаянья и скуки,
Слова восторга и любви…
Работников надёжны руки.
Трава едва ль познает муки,
Какие изучили вы.

МАРЛЕН ДИТРИХ

Женщинам дано иное зренье.
Иль из дымки Дитрих смотрит на
Публику, которой поклоненье
Надоело, раз любовь нужна?

Ангел! Только крылья опалили,
Или демоница в ней живёт?
Острые черты лица. Забыли
Этот нежно-странный поворот.

Встреча ли в Венеции с Ремарком,
Пьянство ли, Америка, тоска —

Всё как будто мимо — в этом жарком
Вихре ежедневного греха.

Женщинам дано иное зренье —
Сколь воспользоваться им смогла?
Два ещё, четыре поколенья —
И забвенья выступит смола.

СТВОЛЫ

Стволы громоздки по сравненью
С телами нашими. Стволы
Покрыты письменами — тенью
Скользнула птица. Не смогли
Понять мы, люди — ни деревья,
Ни птиц. Стволы насколько дней
Громоздки? Ежели деревня,
Природы лик насколь ясней?
Стволы-столбы… Какой-то морок
Изводит — против бытия.
И то, что мне уже . за сорок
Как страшное увидел я.

СТАРАЯ ДЕВА

С аккуратной сумочкой она
Едет на трамвае, грезит парком.
К одиночеству пригвождена,
Иногда оно бывает ярким.
Книги, музыка…но так порой
Сердце защемит — хотелось мужа,
Или друга… умного к тому же…
Едет в парк тогда вдвоём с тоской.

* * *
Золотце самоварное
Жизни моей, — товар, но я.
(Как же неистово солнце!)
Существо в торговле бездарное.

Это в июле что-то…
Зыбкая позолота,
Нота в мозгу дребезжит,
До чего болевая нота!

Суета и заботы
Против свободы.
Не надоели стихи —
Текучие эти элегии, плакучие оды?

Золотце самоварное
Жизни моей — бездарная!
Нечто в июле мучает —
Аду, наверно, парное...

МОРОЖЕНОЕ

Мороженого горы на лотках,
Скалистые ущелья и обвалы —
Часть изымают, и иные скалы
Растут, пестрея, прямо на глазах.

О, разноцветный, очень сладкий мир —
Вон деревенька, что внизу ущелья.
До домика того дойти, до цели
Нельзя — исчезнет в следующий миг.

Холмы, гряды, колонны даже в той
Неровной массе — данностями в стенах,
Нам неизвестных, всё же несомненных,
Вон человечек, и за ним другой.

Мороженого горы на лотках,
И шарики с собой уносят люди.
Как мало шоколадного на блюде!
Охота же писать о пустяках!

ПАСЫНОК

Я пасынок литературы,
Неласкова она ко мне.
Ей посильней нужны натуры,
Видать, а сила не по мне.

Я мямля, мягкий я, однако
Всё мягкое — узнает свет
Победы — пусть в обличье знака,
Какого ярче в мире нет.

И пью я ночью, наблюдаю
За антрацитовым дождём.
И в пьяную тоску впадаю,
Ломая свой духовный дом.

Я пасынок литературы,
Но без неё не проживу.
Пусть посильней меня натуры,
Триумф узнают наяву.

НА ВСЕХ ОДНА НОЧЬ

На всех одна — ты это понял.
И сумасшедшего стихи,
И круг луны в окне, и пони,
Что вспомнил в приступе тоски,
На всех одна — другой не будет —
Такая траурная ночь.
Слепые Брейгеля на блюде
Судьбы — кто сможет нам помочь?
И осьминог твоих сомнений,
И мясо страсти на весах,
И пыль ушедших поколений —
На всех одна. Такой вот страх.
Как к свету сквозь неё прорваться,
Когда густа она, густа?
Одно на всех дано богатство —
Свет и величие креста.

* * *
Весь на эмоциях рваных,
Как тут волю в кулак?..
Дождю нет волшебников равных.
Стихия мерцает, как…
Но все фальшивы сравненья,
Суть не выявят никогда.
Дождь — как макрорастенье.
Небесные провода…
И, пьяный, ты говоришь стихии
Про поэтовы про года —
Мы не первые, не вторые,
Мы, нынешние, никакие,
Дорогие мои господа…

* * *
Мысли часто острее, чем лезвие.
От реальности, что гнетёт
Неизъяснимое чудо поэзии,
Небом пронизанное, спасёт.

Нищие роются по помойкам,
Жирные коты жиреют дальше.
Неизъяснимое чудо…поскольку
Кроме него не на что уповать в пейзаже.

* * *
В каждом дне есть колорит особый,
Счастлив, кто понять его способен.

* * *
Мой домик щитовой исхлёстан
Дождём — так что ж — спасенья нет?
Иль от него нас отделяют вёрсты
И миллионы лет?

И стонут яблони под ветром,
Как будто он сдирает шкуры с них.
И канет, оставаясь безответным
Куда-то стих.

* * *
Нырял, и было так нервозно,
Поплавал — сжалилась судьба.
И брег сквозь ласточкины гнёзда
Взирал очами на тебя.

Другим едва ли человеком
На берег выбрался, и всё ж…
Соприкоснулся с тайной летом,
И сам на тайну стал похож.

* * *
Жизнь завтра не кончается,
Не верится? Поверь!
Всё крутится, вращается,
И некто входит в дверь.

Мерцания, блистания,
И уплывает жизнь.
Какое расстояние
От детства и до лжи!

Какое расстояние
От первой боли до…
Не знаю… упования
На тёплое гнездо.

Но всё же не кончается
Жизнь завтра, ты поверь.
Пусть всё вокруг вращается,
И некто входит в дверь.

ИСКУШЕНИЯ

Солдаты падают, убиты,
Иль ранены. Черны окопы.
Смрад крови, чёрный морок битвы,
Испятнаны телами тропы.

…сказал тот чёрный — камни во
Хлеба обороти. Иисус
Ответил — Слово — торжество.
Ответил то, что я боюсь
Пересказать своим стихом.

Два парня режут старика.
Мир не меняется притом,
И сила скверны велика.

…сказал ему — Бросайся вниз.
А храм высок, и камень твёрд.
Ответа смысловой аккорд,
В ответе — золотая жизнь.
Жизнь духа — полнит сей ответ.

В углах жучиных нищий люд.
Жизнь часто выглядит, как бред —
Та, наша, низовая, тут.

…сказал Иисусу — Поклонись,
И царства все тебе отдам.
Отыди! — был ответ.
А жизнь
В основе непостижна нам.

Отыди! — можем ли сказать?
Штаб. Карты. Офицеров спор.
А бомбы падают опять.
Безверье, может, наш позор?
Надёжна черепная кость,
Янтарен мозг, а череп крут.
И пышет шаровая злость,
И танки чернотою прут.
И что ж? всегда ли будет так?
Усилья светлых душ ужель
Уходят в темноту?
И ад
Поставив, достигает цель?
Не то — вопросы отменить?
Жить в целостности, в чистоте?
Но счастливо мешают жить
Картины мрака… эти… те…

* * *
Сценарий проявленья вещества —
Из пустоты родятся завихренья.
На белом поле ниточки-слова
Слагаются в узоры вдохновенья.

И вот материальность началась
От чистого духовного истока.
А мы порой не ощущаем связь
С началом, ибо мыслим однобоко.

МЫСЛИ О СПАСЕНИИ

Тёть Любин долгий монолог:
— Мой был хозяин, но гулёна,
А жить он в городе не мог,
У города свои законы.
Село, где снял писатель дом,
И вот за чаем он с хозяйкой
Сидит и слушает о том,
Что было, мнил себя всезнайкой.
-А в городе сыночек мой,
И как он там — не знаю даже.
Милы мне сельские пейзажи,
Писатель думает. — На кой
Ему хозяйство это, дом, ещё
И куры, свиньи, утки! — Дальше
Он слабо слушает её
Длиннейший монолог без фальши.
Он вдруг так резко ощутит —
Мы о спасении не знаем —
Не знаем ничего! А быт
Души коснётся только краем.
Не знают люди ничего,
Чтоб церковь им не говорила.
Закат справляет торжество,
Так, будто бы за ним могила.

* * *
В конторе большую часть
Дня проводить за бумагами.
Цифры считая корягами,
А параграф видеть, как пасть.

Из детсада забрать детей,
По дороге купить продукты.
И посетовать — Снова продуло:
В ноябре штормовых дождей

Было много…Ругаться с женой,
Суп варить, матерясь потихоньку.
Накричать на сынишку, на Проньку —
Так как будто он вовсе чужой.

И один лишь раз за весь день
Ощутив небеса сверхсилой,
Прошептать со страхом сквозь лень —
Вседержитель, помилуй!

МАЯК

Возле белой башни маяка
Старая часовенка чернеет.
Синь воды — чуть грустная, слегка
Пеною белеет, солью веет.

Бел маяк, и строен, и высок.
Чёрная часовенка контрастна.
Кладбище. Маяк столь одинок,
Хоть он возвышается — и властно.

Кладбище, и сумма стёртых плит,
Зелен мох и беловат местами.
Жили люди, созидали быт,
И ушли — куда узнаем сами.

Надписей почти не прочитать,
Буквы разве…Тут лежит поручик,
Рядом с ним купецкая чета…
С выдумкою жить всегда получше.

Белый…и высок маяк. А ночь
Светом режет лучевым, как должно,
Чтобы дальним кораблям помочь,
А помочь бывает очень сложно.

© Александр Балтин, 2012

произведения автора

на главную страницу