Антон Маяцкий


* * *

А дальше уже Таганская
А впрочем, какая разница,
Тебе все равно не нравится.
И строго на север, домой.
Поехали лучше в Кунцево,
Была бы весна, настурции
Цвели, словно блестки унций.
Дарил бы тебе одной!
Сухого вина и хлеба,
Апрельского робкого неба.
Куда-нибудь с кем-нибудь мне бы
В обнимку с Москва-рекой.
С размаха в тебя, как в омут.
Январские ночи стонут,
А утром опять утонут
В заре бесснежно-пустой.
Но только, прошу, не сегодня.
Депрессия — это модно.
Поближе к тоске народной
И вновь на встречу с тобой.
А там твои алые губы.
Набоков и Каннингем грубы.
Не слушай, тебе коль не любы
Рассказы ночною порой.
Мы вновь на пустой Театральной.
Давно пора быть уже в спальной,
Вести разговор генитальный,
Но есть еще круг Кольцевой.
Петлю по нему и наружу.
Сегодня, поверь, я не струшу,
Узнаю московскую стужу
И звук револьвера ночной.

18.01.08

* * *

Домодедово, Внуково иль Шереметьево.
У тебя есть дневник где-то в Лайвинтернет.
Мои рейсы все лишь по России, заметила?
Ну а ты то в Париж, то в Антверпен, то в Гент.
Возвращаешься ты недоступной оттуда,
Вся пропитанная от макушки до пят
Европейской свободой на пачке с верблюдом,
И глаза этим духом, как искры, горят.
Вспоминаешь, зажмурившись, сумрак соборов,
И пивной кабачок, и глинтвейн по ночам,
И среди бесконечных пустых разговоров
Приникаю губами к твоим я рукам.
А затем, вспоминая канкан в «Мулен Руже»,
Отдаешься с улыбкой на теплых губах.
И твой стон вылетает, как птица, наружу
И кружит отголосками терпкого «Ах!»
Очень хочется пить, а курить еще больше.
Но я ставлю тягучий и мутный Пинк Флойд.
«Знаешь, милый, мне очень понравилось в Польше!»
И бежит вожделенье меж мной и тобой…
Ты сложна и капризна, но все же любима,
Хоть о чувствах с тобой зареклись говорить,
Но привязанность крепкая Белого Бима
Рядом с чувством твоим словно тонкая нить.
А потом новый день, и опять самолеты,
И ночные купе, и с лимоном коньяк.
Ты в Париже, я в Курске, дневные заботы.
Из Орсе написала: «Люблю. Поль Синьяк»
Занесенная снегом глухая равнина
Обнимает мой поезд, что мчится в Москву.
Ты с улыбкой смакуешь французские вина,
Я пью «Невское» в тамбуре, глядя во тьму.
А наутро, в Москве, многолюдной и гулкой,
Меня мягко накроет метельной парчой.
Я позавтракаю вкусным кофе и булкой
В привокзальном буфете за стойкой пустой.
И такси повезет меня тихо и робко
Сквозь машин и людей нескончаемый лес.
И зависнув в столичной, безвыходной пробке,
«Я люблю тебя, милый!», прочту смс…

30.01.08

* * *

Однажды будет так: проснувшись утром,
Я не смогу почувствовать тебя.
В осеннем воздухе, печально-мутном,
Последний крик услышу журавля.
Увижу листопада луч кленовый,
Почую острый запах дождевой,
Наступит день, негаданный и новый,
Но только не услышу голос твой.
Да что там голос? Для меня не станет
Легчайшего дыханья твоего.
Оно уйдет за журавлиной стаей,
Оставив в дебрях мира одного.
Твои глаза мигать не перестанут,
Но для меня погаснет яркий свет.
Бессовестно осенний дождь обманет,
Пообещав уют и теплый плед.
Но без тебя все это превратится
В холодную насмешку октября.
Мне по ночам все море будет сниться
При одиноком свете фонаря.
Там будет хорошо и очень грустно,
И успокоит океана шум.
Начну читать Марселя, что ли, Пруста,
Чтоб улететь от бесконечных дум.
Так и пройду остаток я дороги,
Не видя чистоты прекрасных глаз.
Благословят мое стремленье боги
Холодным блеском серебристых страз.
Я захлебнусь осенней тишиною,
И бесконечен предо мною путь…
Когда не буду рядом я с тобою,
То постараюсь навсегда уснуть…

21.02.07

Гуля

Она любила книги Мураками
И всех мужчин считала дураками.
Остриглась коротко в холодном мае
Назло друзьям и элитарной маме.
По вечерам покуривала травку
И оставалась ночевать на лавке
В пустом саду средь каруселей ржавых.
И в милицейских путаясь облавах,
Сержанта посылала на три буквы.
Домой заваливалась лишь под утро
Под укоризненные взгляды мамы
И, облачившись в мягкую пижаму,
Со вкусом завтракала жидкой манкой…
Была она, конечно, лесбиянкой,
И после горько-приторных коктейлей
С больной подругой маялась в постели.
У той был вечно не сходивший триппер,
Которым наградил ее тот нифер,
Что рассуждал о Будде и нирване
И ночью вскрывший себе вены в ванне.
Ее водили по крутым больницам,
Психологам и прочим умным лицам,
Но та в глаза наркологу смеялась,
С психологом о Кришне заболталась,
И на нее, в конце концов, махнули,
И только мать, молясь о своей Гуле,
Просила Бога вразумить блудницу,
Но Он в ответ лишь полыхал зарницей.
А грешница, как все испокон веку,
Мечтала о прекрасном человеке,
Что увезет ее куда-то на край света,
Где не попросят у нее ответа,
Где будет ветер бирюзово-сладкий
Шептать о жизни на Плеядах ярких,
Где сердце встретится с густым покоем,
А небеса сольются с пенным морем…
Но все одно твердили астрономы:
Земля кругла, давно исчезли гномы
И нет у мира ни конца, ни края.
И эту истину пустую зная,
Она рыдала в тишине весенней
И напивалась до изнеможенья,
И снова шла к постылым лесбиянкам,
Кололась в гараже с каким-то панком
И тут же отдавалась второпях,
Свои мечты растаптывая в прах…
Она меня почти не замечала,
Хотя по пьяни мантры мне читала,
Делилась мыслями о крае света
И проклинала круглую планету.
Она исчезла, птицею чтоб стать…
Из Лавры написала ее мать
На листике, закапанном слезами,
И поплыла земля перед глазами…
Ее какой-то пьяный бомж убил,
А я ее, как чокнутый, любил…

2.09.06

Расставание

Ну что ж, пришли осенние дожди
И на свое поставили все место.
Мы лето знойное пропели вместе,
Ну а теперь прошу тебя, уйди!
Я верно знаю, ты меня не любишь,
Да и тебя любить не в силах я.
Хрустальной нежностью ты не искупишь
Пронзительную сущность журавля.
Пожалуй, лучше все-таки синица,
Что теплится надеждою в руке.
И пусть ночами твое тело снится
В застывшем бессловесном далеке,
Отныне выбираю я покой
И освежающих дождей прохладу.
Почти привык к волнующему яду
Что пульсом бьется под твоей рукой.
Тебе пора, лети в густое небо
И растворись в дождливой пустоте!
Поменьше зрелищ и побольше хлеба —
Я напишу на золотом листе
И из него, как в детстве, самолет
Сложу бумажный, нагружу любовью,
Совместным прошлым, нашей общей кровью,
Направлю в будущее мыслей ход
И отпущу вслед за тобой на волю…
И вдруг увижу красный топик твой
И от печали дождевой завою,
Что никогда не свидимся с тобой.

23.08.06

Занимательная география

Должно быть, хорошо сейчас в Сорренто:
Закат над морем, шхуны рыбаков.
Покой струится белоснежной лентой
Сквозь элегантность итальянских слов.
Пожалуй, что неплохо и в Париже
Под стенами собора Нотр-Дам.
Спускаешься по улочкам чуть ниже —
И вот уже гулящие мадам.
А в Лондоне — клише очередное —
Неспешно Темза грязная течет.
Мелькнет на Трафальгар лицо родное,
И кто-то Диккенса опять прочтет.
В Испании коррида и фиеста
И Африка сквозь марево видна.
На свете больше нет такого места
Где дули бы столь разные ветра…
Как много уголков на белом свете,
Не побывала где моя нога.
Одно я место знаю на планете,
Где за окном метет сейчас пурга.
Не то, чтоб места не было мне ближе,
Пугает меня слово «патриот».
Пожить не отказался бы в Париже,
Но климат там, увы, совсем не тот!

20.08.06

Взаимность без любви

Бывает невзаимная любовь?
Наверное, бывает, я не знаю.
Все внутренние силы напрягаю,
Чтобы забыть и не увидеть вновь
Ту, на которую смотреть не в силах.
Воспоминанья прочь, и я закрыл их
В пропахший нафталином дальний ящик,
А ключ забыл на письменном столе.
Авось какой-нибудь дурак утащит
И захлебнется в прошлого смоле.
Я хорошо знаком с другой напастью,
Что плещется отравою в крови
И дышит на меня зловонной пастью —
Понурая взаимность без любви.
Беседы затяжные после секса,
Зеленый чай с печеньями и кексом,
Чужого тела запах роковой
И пустота, летящая сквозь душу.
Шумит вода неторопливо в душе,
И на ковре краснеет топик твой.
Не наступающий никак рассвет,
Бормочет тихо радиоприемник.
Как не стараюсь, не могу я вспомнить,
Где видел я такой же точно плед,
Которым ты слегка только укрыта.
Ах, точно… но та дверь давно забыта.
А может быть, за ней была любовь,
Взаимная, без фальши и притворства?
И надо было лишь раздуть ту горстку,
Чтоб запылала страстью наша кровь…
Но что это: бурлят с утра гормоны
Иль вспоминаются ночные стоны?
А мне, глупцу, почудилась любовь…
Осенний день окутывает вновь
Туманом серым заспанные лица.
Пора вставать, пить чай и расходиться:
Тебе идти в метро, мне на маршрутку.
И кажутся заплесневелой шуткой
Летящие в туман слова твои
И пошлая взаимность без любви.

18.08.06

© Антон Маяцкий, 2008

на главную страницу