А дальше уже Таганская А впрочем, какая разница, Тебе все равно не нравится. И строго на север, домой. Поехали лучше в Кунцево, Была бы весна, настурции Цвели, словно блестки унций. Дарил бы тебе одной! Сухого вина и хлеба, Апрельского робкого неба. Куда-нибудь с кем-нибудь мне бы В обнимку с Москва-рекой. С размаха в тебя, как в омут. Январские ночи стонут, А утром опять утонут В заре бесснежно-пустой. Но только, прошу, не сегодня. Депрессия — это модно. Поближе к тоске народной И вновь на встречу с тобой. А там твои алые губы. Набоков и Каннингем грубы. Не слушай, тебе коль не любы Рассказы ночною порой. Мы вновь на пустой Театральной. Давно пора быть уже в спальной, Вести разговор генитальный, Но есть еще круг Кольцевой. Петлю по нему и наружу. Сегодня, поверь, я не струшу, Узнаю московскую стужу И звук револьвера ночной. 18.01.08 |
Домодедово, Внуково иль Шереметьево. У тебя есть дневник где-то в Лайвинтернет. Мои рейсы все лишь по России, заметила? Ну а ты то в Париж, то в Антверпен, то в Гент. Возвращаешься ты недоступной оттуда, Вся пропитанная от макушки до пят Европейской свободой на пачке с верблюдом, И глаза этим духом, как искры, горят. Вспоминаешь, зажмурившись, сумрак соборов, И пивной кабачок, и глинтвейн по ночам, И среди бесконечных пустых разговоров Приникаю губами к твоим я рукам. А затем, вспоминая канкан в «Мулен Руже», Отдаешься с улыбкой на теплых губах. И твой стон вылетает, как птица, наружу И кружит отголосками терпкого «Ах!» Очень хочется пить, а курить еще больше. Но я ставлю тягучий и мутный Пинк Флойд. «Знаешь, милый, мне очень понравилось в Польше!» И бежит вожделенье меж мной и тобой… Ты сложна и капризна, но все же любима, Хоть о чувствах с тобой зареклись говорить, Но привязанность крепкая Белого Бима Рядом с чувством твоим словно тонкая нить. А потом новый день, и опять самолеты, И ночные купе, и с лимоном коньяк. Ты в Париже, я в Курске, дневные заботы. Из Орсе написала: «Люблю. Поль Синьяк» Занесенная снегом глухая равнина Обнимает мой поезд, что мчится в Москву. Ты с улыбкой смакуешь французские вина, Я пью «Невское» в тамбуре, глядя во тьму. А наутро, в Москве, многолюдной и гулкой, Меня мягко накроет метельной парчой. Я позавтракаю вкусным кофе и булкой В привокзальном буфете за стойкой пустой. И такси повезет меня тихо и робко Сквозь машин и людей нескончаемый лес. И зависнув в столичной, безвыходной пробке, «Я люблю тебя, милый!», прочту смс… 30.01.08 |
Однажды будет так: проснувшись утром, Я не смогу почувствовать тебя. В осеннем воздухе, печально-мутном, Последний крик услышу журавля. Увижу листопада луч кленовый, Почую острый запах дождевой, Наступит день, негаданный и новый, Но только не услышу голос твой. Да что там голос? Для меня не станет Легчайшего дыханья твоего. Оно уйдет за журавлиной стаей, Оставив в дебрях мира одного. Твои глаза мигать не перестанут, Но для меня погаснет яркий свет. Бессовестно осенний дождь обманет, Пообещав уют и теплый плед. Но без тебя все это превратится В холодную насмешку октября. Мне по ночам все море будет сниться При одиноком свете фонаря. Там будет хорошо и очень грустно, И успокоит океана шум. Начну читать Марселя, что ли, Пруста, Чтоб улететь от бесконечных дум. Так и пройду остаток я дороги, Не видя чистоты прекрасных глаз. Благословят мое стремленье боги Холодным блеском серебристых страз. Я захлебнусь осенней тишиною, И бесконечен предо мною путь… Когда не буду рядом я с тобою, То постараюсь навсегда уснуть… 21.02.07 |
Она любила книги Мураками И всех мужчин считала дураками. Остриглась коротко в холодном мае Назло друзьям и элитарной маме. По вечерам покуривала травку И оставалась ночевать на лавке В пустом саду средь каруселей ржавых. И в милицейских путаясь облавах, Сержанта посылала на три буквы. Домой заваливалась лишь под утро Под укоризненные взгляды мамы И, облачившись в мягкую пижаму, Со вкусом завтракала жидкой манкой… Была она, конечно, лесбиянкой, И после горько-приторных коктейлей С больной подругой маялась в постели. У той был вечно не сходивший триппер, Которым наградил ее тот нифер, Что рассуждал о Будде и нирване И ночью вскрывший себе вены в ванне. Ее водили по крутым больницам, Психологам и прочим умным лицам, Но та в глаза наркологу смеялась, С психологом о Кришне заболталась, И на нее, в конце концов, махнули, И только мать, молясь о своей Гуле, Просила Бога вразумить блудницу, Но Он в ответ лишь полыхал зарницей. А грешница, как все испокон веку, Мечтала о прекрасном человеке, Что увезет ее куда-то на край света, Где не попросят у нее ответа, Где будет ветер бирюзово-сладкий Шептать о жизни на Плеядах ярких, Где сердце встретится с густым покоем, А небеса сольются с пенным морем… Но все одно твердили астрономы: Земля кругла, давно исчезли гномы И нет у мира ни конца, ни края. И эту истину пустую зная, Она рыдала в тишине весенней И напивалась до изнеможенья, И снова шла к постылым лесбиянкам, Кололась в гараже с каким-то панком И тут же отдавалась второпях, Свои мечты растаптывая в прах… Она меня почти не замечала, Хотя по пьяни мантры мне читала, Делилась мыслями о крае света И проклинала круглую планету. Она исчезла, птицею чтоб стать… Из Лавры написала ее мать На листике, закапанном слезами, И поплыла земля перед глазами… Ее какой-то пьяный бомж убил, А я ее, как чокнутый, любил… 2.09.06 |
Ну что ж, пришли осенние дожди И на свое поставили все место. Мы лето знойное пропели вместе, Ну а теперь прошу тебя, уйди! Я верно знаю, ты меня не любишь, Да и тебя любить не в силах я. Хрустальной нежностью ты не искупишь Пронзительную сущность журавля. Пожалуй, лучше все-таки синица, Что теплится надеждою в руке. И пусть ночами твое тело снится В застывшем бессловесном далеке, Отныне выбираю я покой И освежающих дождей прохладу. Почти привык к волнующему яду Что пульсом бьется под твоей рукой. Тебе пора, лети в густое небо И растворись в дождливой пустоте! Поменьше зрелищ и побольше хлеба — Я напишу на золотом листе И из него, как в детстве, самолет Сложу бумажный, нагружу любовью, Совместным прошлым, нашей общей кровью, Направлю в будущее мыслей ход И отпущу вслед за тобой на волю… И вдруг увижу красный топик твой И от печали дождевой завою, Что никогда не свидимся с тобой. 23.08.06 |
Должно быть, хорошо сейчас в Сорренто: Закат над морем, шхуны рыбаков. Покой струится белоснежной лентой Сквозь элегантность итальянских слов. Пожалуй, что неплохо и в Париже Под стенами собора Нотр-Дам. Спускаешься по улочкам чуть ниже — И вот уже гулящие мадам. А в Лондоне — клише очередное — Неспешно Темза грязная течет. Мелькнет на Трафальгар лицо родное, И кто-то Диккенса опять прочтет. В Испании коррида и фиеста И Африка сквозь марево видна. На свете больше нет такого места Где дули бы столь разные ветра… Как много уголков на белом свете, Не побывала где моя нога. Одно я место знаю на планете, Где за окном метет сейчас пурга. Не то, чтоб места не было мне ближе, Пугает меня слово «патриот». Пожить не отказался бы в Париже, Но климат там, увы, совсем не тот! 20.08.06 |
Бывает невзаимная любовь? Наверное, бывает, я не знаю. Все внутренние силы напрягаю, Чтобы забыть и не увидеть вновь Ту, на которую смотреть не в силах. Воспоминанья прочь, и я закрыл их В пропахший нафталином дальний ящик, А ключ забыл на письменном столе. Авось какой-нибудь дурак утащит И захлебнется в прошлого смоле. Я хорошо знаком с другой напастью, Что плещется отравою в крови И дышит на меня зловонной пастью — Понурая взаимность без любви. Беседы затяжные после секса, Зеленый чай с печеньями и кексом, Чужого тела запах роковой И пустота, летящая сквозь душу. Шумит вода неторопливо в душе, И на ковре краснеет топик твой. Не наступающий никак рассвет, Бормочет тихо радиоприемник. Как не стараюсь, не могу я вспомнить, Где видел я такой же точно плед, Которым ты слегка только укрыта. Ах, точно… но та дверь давно забыта. А может быть, за ней была любовь, Взаимная, без фальши и притворства? И надо было лишь раздуть ту горстку, Чтоб запылала страстью наша кровь… Но что это: бурлят с утра гормоны Иль вспоминаются ночные стоны? А мне, глупцу, почудилась любовь… Осенний день окутывает вновь Туманом серым заспанные лица. Пора вставать, пить чай и расходиться: Тебе идти в метро, мне на маршрутку. И кажутся заплесневелой шуткой Летящие в туман слова твои И пошлая взаимность без любви. 18.08.06 |